М мид этнография детства. Мид Маргарет

I ЧАСТЬ. ВВЕДЕНИЕ

Маргарет Мид (1901–1978) – выдающийся американский этнограф XX века, талантливейшая исследовательница, стоявшая у истоков новой науки, культурной антропологии. Находясь под влиянием прославленных американских антропологов своего времени, Франца Боаса и Рут Бенедикт, она с 1925 года начала активную полевую деятельность и посетила ряд малоизученных, но крайне интересных в этнографическом отношении стран, в том числе Полинезию и Самоа. В процессе изучения культурного наследия этих стран Мид обратила большое внимание на особенности становления личности в условиях традиционного общества, на тесную взаимосвязь между законами отдельно взятой культуры и психологией разных возрастных групп, входящих в неё. Ход и результаты своих многолетних исследований она отразила в ряде научных монографий, объединённых под общим названием «Культура и мир детства».

В первую очередь, начиная своё знакомство с бытом примитивных народов, Маргарет Мид стремится вникнуть в отношения между юным и старшим поколениями островитян и найти место этих отношений в процессе взросления как мальчиков, так и девочек. Её наблюдения затрагивают очень острую во все времена проблему «отцов и детей», которую исследовательнице удаётся отыскать в уникальной психологии островитян.

Тем не менее, значение работы, проделанной Маргарет Мид, было оценено не сразу. Возможно, это было связано с тем, что цель её работы нельзя было ограничить лишь этнографическими рамками: в ней нашли своё отражение самые актуальные проблемы XX столетия, многие из которых процветают и в наши дни. Как и любой настоящий учёный, Маргарет Мид не могла не задумываться о будущем малых и больших народов мира. И, возможно, именно дверь в это будущее приоткрывают для нас её труды.

II ЧАСТЬ. КЛЮЧЕВЫЕ МЫСЛИ МОНОГРАФИИ В ПОНИМАНИИ СОВРЕМЕННОГО ЧИТАТЕЛЯ

Каждая книга Маргарет Мид, затрагивающая вопросы взросления человека в условиях примитивного общества, содержит в себе не только строгие наблюдения учёного за бытом и взаимоотношениями участников этого общества, но и мысли более широкие, глобальные. Это мысли о связи поколений, о сходстве и различии удалённых друг от друга культур, о значении науки в выявлении этих сходств и различий, о роли деятельности учёного в пополнении и сохранении знаний о жизни изолированных от всего остального мира народностей. Необходимость такого сохранения твёрдо признавалась исследовательницей. Именно о ней говорит Мид на первой странице книги «Иней на цветущей ежевике»: «В отдалённых частях земли под натиском современной цивилизации ломаются образы жизни, о которых нам ничего не известно. Описать их нужно теперь, т е п е р ь, в противном случае они навсегда будут потеряны для нас» (I. Иней на цветущей ежевике, ч. 2, гл. 11 ). И справедливость её позиции до сих пор подтверждается трудами тысяч талантливых и инициативных антропологов в разных частях света.

Выбрав в качестве отправной точки своих полевых исследований общество Самоа, Маргарет Мид задаётся целью понять, чем детство у представителей таких обществ отличается от того же периода в жизни европейцев. Отталкиваясь от наблюдений Зигмунда Фрейда, Мид поднимает некогда волновавший психолога вопрос («Что представляют собой дети примитивных народов, если их взрослые по своему мышлению напоминают наших детей?») и в своих рассуждениях приходит к немаловажному выводу: «…самоанская культура не только более мягко обращается с ребёнком, но и лучше готовит его к предстоящим встречам с жизненными трудностями». (II . Взросление на Самоа, гл. XIII ) Развивая эту мысль, автор доказывает, что условия жизни в таких примитивных обществах, как Самоа, не только не мешают полноценному развитию ребёнка, но и расширяют границы многих его возможностей, часто ставя детей наравне со взрослыми. Поэтому, по мнению исследовательницы, справедливо считать подрастающее поколение, рождающееся вдали от современных цивилизаций, зачастую более приспособленным к реальной жизни, нежели европейские юноши и девушки.

Во второй своей книге «Как растут на Новой Гвинее» Маргарет Мид погружается в быт и культуру крошечного племени манус, чтобы подробнее изучить сам процесс взросления. Для этого исследовательница, как этнограф, антрополог и психолог, наблюдает особенности семейной иерархии, принятой у манус, выявляет личные роли каждого члена семьи и степень влияния каждого из них на формирование личности ребёнка. В ходе своих размышлений над всеми этими вопросами, Мид приходит к очень важному выводу: «…разрешение семейных проблем кроется, может быть, не в отказе отца и матери от своих ролей, как считают некоторые энтузиасты, а в том, чтобы они дополняли друг друга». (III . Как растут на Новой Гвинее, гл. I ) Нет никаких сомнений, что идея, отражённая в этом коротком высказывании, столь же сильно волнует сегодняшних социологов и психологов, как волновала она и многих современников Мид.

Обращаясь к примеру обычаев народов Самоа и манус, в которых дети, предоставленные изначально самим себе, в то же время зависят от примера старших соплеменников, исследовательница указывает на необходимость воспитания через повседневность. «Нормативы поведения взрослых, выкристаллизовавшиеся годами сознательной, напряжённой жизни, могут быть переданы от отца к сыну, от учителя к ученику, но их едва ли можно сбывать оптом, через кино, радио, газеты», – так отзывается Маргарет Мид на современную проблему адаптации ребёнка к свой культурной среде (III. Как растут на Новой Гвинее, гл. XIV ). То есть, независимо от уровня развития общества, человек с первых дней должен учиться приспосабливаться к нему, перенимая жизненно важные навыки в непосредственном контакте с их взрослыми и опытными носителями: родителями, старшими сверстниками, учителями. Это самый короткий и самый правильный путь социализации личности, не только приобщающий ребёнка к труду, но и приближающий его к культуре родного народа.

Продолжая цепочку размышлений о влиянии традиций того или иного народа на формирование личности ребёнка, Маргарет Мид в своей монографии «Культура и преемственность» затрагивает вопрос о роли языка, который на протяжении многих лет перенимают маленькие представители общества от окружающих. Исследовательница подчёркивает: «То, как дети учатся языку у старших, определяет, в какой мере они будут в состоянии изучать новые языки уже во взрослом возрасте» (IV ). И сегодняшняя педагогическая практика может подтвердить, что сам процесс освоения человеком родного языка в детские годы в дальнейшем может повлиять не только на его интерес к языкам других народов, но и на способность к их освоению.

Подводя итог этой части своих размышлений, Маргарет Мид приводит мысль о том, что в течение многих веков воспитание детей во всём мире опиралось на методы, создаваемые развивающейся культурой (IV . Культура и преемственность, гл. 1 ). Эта мысль бесспорна, ведь, как известно, воспитание ребёнка в его взаимодействии с культурой – обязательное условие его полноценного развития. Она так же бесспорна, как и утверждение Мид о том, что данные методы не могут быть применимы ко всем без исключения детям в равной степени, без учёта их индивидуальных особенностей (там же ). В этом, на мой взгляд, исследовательница усматривает одну из наибольших сложностей в вопросе культуры и преемственности поколений.

Описывая ход собственных исследований, Маргарет Мид часто обращается к высказываниям современников, именитых антропологов и этнографов XX столетия, иллюстрируя их словами свои личные мысли и выводы. Так, в главе 11 книги «Иней на цветущей ежевике» приводится изречение американского лингвиста и этнографа Эдуарда Сепира о том, что изучение иностранного языка лишено морального аспекта. В связи с этим Сепир считал, что честным можно быть только на родном языке. На мой взгляд, изучение любого языка невозможно без изучения правил морали, присущих народу-носителю, так как они вытекают из культуры самого народа и из общих законов человечности. Трудно понять незнакомую культуру, не вникая в нравственные аспекты взаимоотношений внутри неё. А оставаться честным можно, и владея всеми языками мира.

Изучая картину жизни в примитивных обществах, Мид находит множество традиций и примеров поведения, которые, на её взгляд, было бы неплохо позаимствовать людям в условиях цивилизации. К примеру, подробно рассматривая процесс взросления ребёнка в обществе Самоа, исследовательница видит массу положительного в том, что чувства детей не направляются так полно на родной дом и родителей. Она считает, что сильная привязанность между ребёнком и его родителями только мешает его взрослению (II . Взросление на Самоа, гл. XIII ). Возможно, этим Маргарет Мид хотела указать на несамостоятельность наших детей, однако я убеждена, что сильные чувства к родным и близким не могут оказать пагубного влияния на зарождающуюся личность. Более того, сегодня у нас остро встаёт противоположная проблема, связанная с нежеланием детей заботиться о своих родителях, с их невниманием, ожесточённостью и даже презрением к самому важному, что может быть в жизни, – своей семье. Из этой проблемы вытекает ряд ужасных последствий, среди которых и переполненные инвалидные дома, и сотни бездомных, выброшенных на улицы людей, и деградация семьи как одного из незаменимых институтов общества. Поэтому так важно прививать современным детям самые тёплые чувства к своей семье. Так же как и учиться самостоятельности им будет лучше и надёжнее на примере своих близких.

Как известно, у истоков культуры детства стоят два важнейших социальных института: институт материнства с одной стороны и институт отцовства – с другой. В своей книге «Как растут на Новой Гвинее» Маргарет Мид справедливо отмечает, что факт материнства сомнению подлежать не может, так как именно мать дарит ребёнку его самое первое, неотъемлемое право – право на жизнь. Но значит ли это, что отцовство не имеет такого же большого значения? Исследовательница считает отцовство «менее надёжной основой для определения происхождения человека», которая «всегда может быть поставлена под вопрос» (III. Как растут на Новой Гвинее, IV. Семейная жизнь ). На мой взгляд, в вопросах происхождения и становления человека как отцу, так и матери ребёнка должны отводиться равные роли, и преимущество одного над другим утверждать здесь нельзя. Как естественное, так и культурное развитие ребёнка зависит от участия обеих сторон, и вся его наследственность вытекает из их союза.

В той же главе своей второй книги Мид выводит следствие из неправильного, чересчур бережного, на её взгляд, воспитания в европейских семьях, которое заключается в незнании детей о рождении и смерти. По мнению исследовательницы, если бы ребёнку давали возможность узнавать об этом как можно раньше, как это делается у народа Самоа, то столкновение с этими двумя явлениями человеческой природы не вызывало бы у него таких больших душевных потрясений. Отчасти я согласна с такой идеей: чем раньше ребёнок будет посвящён в тайны жизни и смерти, тем, возможно, проще будет он относиться к их проявлениям в дальнейшей жизни. Однако те же самые знания могут и серьёзно травмировать неподготовленное детское сознание, пошатнуть мир детства и оставить в душе маленького человека мрачные воспоминания, связанные с этой порой.

Одним из важнейших оснований для сравнения детства американских детей и мира детей Самоа для Маргарет Мид стало приобщение к труду. Если у нас трудовые способности ребёнка начинают формироваться лишь в школьные годы, то для маленького члена примитивного общества «взрослая жизнь» начинается уже в четырёх-, пятилетнем возрасте. И практика самоанцев, по убеждению исследовательницы, оказывается более продуктивной, так как дети раньше усваивают навыки, которыми владеют их родители. На мой взгляд, введение такой же практики у наших народов лишило бы детей возможности к самоопределению и, как результат, не позволило бы им развивать многие скрытые таланты. Ведь не всегда за играми наших детей стоят простые шалости: играя, они познают всё, что их окружает, знакомятся с окружающими их предметами и людьми, чтобы в скором времени забавы могли превратиться в целенаправленную деятельность.

III ЧАСТЬ. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Монографии Маргарет Мид – это колоссальный труд, одно из самых ценных исследований в области культурологии, антропологии и этнографии. Погружаясь в мир этих маленьких природных общностей, так не похожих на наши мегаполисы, она проводит множество параллелей между ним и миром цивилизации, доказывая, что устройство любого, даже самого примитивного на наш взгляд, общества, зиждется на общечеловеческих законах и принципах, которые превращают ребёнка во взрослого и устанавливают невидимую связь между далёкими поколениями.

Рассматривая зависимость маленького мира детства от богатого и устоявшегося наследия народной культуры, Мид возводит эту зависимость в ранг всеобщей, делает роль культурного в процессе развития и становления личности абсолютной. Она словно пытается сказать своим читателям, что разный цвет кожи, разные вероисповедания и даже удалённость континентов не делают больших различий между народами. То же общество манус во многом похоже на наше собственное общество, и многие его черты можно отыскать в устройстве современных цивилизаций. Так же, как и те черты, которые были утрачены многими из этих цивилизаций в процессе своего развития, можно было бы попытаться перенять вновь.

Книга Маргарет Мид «Культура и мир детства» будет интересна всем тем, кто интересуется этнографией и малоизученными культурами островных народов. Она также интересна своими мемуарными эпизодами, в которых исследовательница рассказывает о начале своего пути и как учёного, и как просто женщины. Её книга обогащает кругозор и помогает по-новому взглянуть на современность во многих её как светлых, так и тёмных проявлениях, указывает на то, что сделать будущее мира лучше можно, лишь опираясь на его прошлое. А именно – на культурное прошлое одного большого народа под названием человечество.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«НОВОСИБИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»

ФАКУЛЬТЕТ ПСИХОЛОГИИ

КАФЕДРА ОБЩЕЙ ПСИХОЛОГИИ И ИСТОРИИ ПСИХОЛОГИИ

Конспект

М. Мид «Культура и мир детства. Взросление на Самоа»

НОВОСИБИРСК, 2011

Введение

За последние сто лет родители и педагоги перестали считать детство и юность чем-то очень простым и самоочевидным. К новой постановке педагогических задач их вынудили два фактора -- рост научной психологии, а также трудности и конфликты юношеского возраста. Психология учила, что многого можно добиться, поняв характер развития детей, его основные стадии, поняв, чего следует ожидать взрослым от двухмесячного младенца и двухлетнего ребенка. Гневные же проповеди с кафедр, громогласные сетования консерваторов от социальной философии, отчеты судов по делам несовершеннолетних и других организаций свидетельствовали, что надо делать что-то с тем периодом жизни человека, который наука называет юностью. В Америке, психологи делают все, чтобы объяснить брожение молодежи. В итоге мы имеем такие работы, как “Юность” Стэнли Холла, видящие в самом пубертатном периоде причины конфликтов и неудовлетворенности подростков. Юность здесь рассматривается как возраст расцвета идеализма, как время мятежа против авторитетов, как период жизни, в котором трудности адаптации и конфликты абсолютно неизбежны.

Матерей предупреждают, что дочери в возрасте с тринадцати до девятнадцати лет особенно трудны. Это, утверждают теоретики, переходной возраст. Физические изменения, происходящие в телах ваших мальчиков и девочек, сопровождаются определенными психическими изменениями. Их столь же невозможно избежать, как невозможно предотвратить физиологические изменения. Как тело вашей дочери превращается из тела ребенка в тело женщины, так же неизбежно происходят и духовные изменения, причем происходят бурно. Теоретики смотрят вокруг себя на подростков в нашей цивилизации и повторяют убежденно: “Да, бурно”. Такие взгляды, хотя и не подкрепленные выводами экспериментальной науки, получили широкое распространение, повлияли на нашу педагогическую теорию, парализовали наши родительские усилия. Когда у ребенка режутся зубы, мать должна смириться с его плачем. Точно так же она должна вооружиться максимальным хладнокровием и терпеливо переносить неприятные и бурные проявления “переходного возраста”. Но постепенно утверждался и другой путь науки о развитии человека -- путь этнографа, исследователя людей в самых разнообразных социальных средах. Ни раса, ни общая человеческая природа не могут предопределить, какую форму примут даже такие фундаментальные человеческие эмоции, как любовь, страх, гнев, в различных социальных средах.

Мы пожелали исследовать влияние цивилизации на развитие человека в пубертатный период. Для того чтобы изучить его самым строгим образом, нам следовало бы сконструировать разные типы различных цивилизаций и подвергнуть большие группы подростков влиянию разных сред. Мы бы варьировали один фактор, оставляя совершенно неизменными другие. Но нам отказано в таких идеальных условиях эксперимента. Неправомерен и выборочный метод -- отбор из нашей собственной цивилизации групп детей, удовлетворяющих тому или иному требованию.

Единственно возможный метод для нас -- это метод этнографа, обращение к иной цивилизации и изучение людей, живущих в условиях другой культуры в какой-то иной части мира. Предметом нашего исследования мы берем примитивные группы, имеющие за своей спиной тысячелетия исторического развития по путям, совершенно отличным от наших. Вот почему, исследуя проблему юности, М. Мид решила не ехать ни в Германию, ни в Россию, а отправилась на Самоа, на один из островов в Тихом океане, расположенный в 13 градусах от экватора и населенный смуглым полинезийским народом. М. Мид углубилась в изучение девушек в этом обществе. Она самым тщательным образом изучила домашнюю обстановку, в которой жили эти девушки-подростки. Описывая жизнь самоанских девушек, М. Мид всегда задавала себе вопрос: являются ли проблемы, будоражащие наших подростков порождением подросткового периода, как такового, или они продукт цивилизации? Будет ли подросток вести себя иначе в других условиях?

Это описание претендует на то, чтобы сделать нечто большее, чем просто осветить одну конкретную проблему. Оно должно также дать читателю некоторое представление об иной цивилизации, об ином образе жизни. Каждый примитивный народ избрал для себя одну совокупность человеческих способностей, одну совокупность человеческих ценностей и перекроил их по себе в искусстве, социальной организации, религии. В этом и состоит уникальность его вклада в историю человеческого духа.

1. День на Самоа

Жизнь здесь начинается на рассвете. После тревожной ночи, полной призраков, юноши и девушки весело перекликаются друг с другом. Вся деревня, сонная, непричесанная, начинает шевелиться, протирать глаза и, спотыкаясь, бредет к берегу. Девушки останавливаются, чтобы похихикать по поводу некоего юного бездельника, который сегодня ночью удрал от разгневанного отца, и убежденно заявляют, что уж дочь-то этого отца кое-что знает о том, где он скрывается сейчас. Юноша схватывается с соперником, вытеснившим его из сердца возлюбленной, и их ноги вязнут в мокром песке. Дети клянчат еду, девушки постарше идут ловить рыбу. Все готовятся к трапезе. Если сегодня день готовки, а молодежь в полуденный зной проворно приготовляет обед для старших.

Полдень. Деревня сонна и мертва. Любой звук кажется до странности громким и неуместным. Слова с большим трудом пробиваются через зной. Но вот солнце постепенно садится в море.

Спящие просыпаются, может быть разбуженные криком “Лодка!”, прокатившимся через деревню. Рыбаки возвращаются с рыбалки с добычей. Эхо разносит по всея деревне мягкие хлопки в ладоши и громкий голос вождя, подносящего каву (вечерний напиток). Вечер. Все занимаются своими делами по душе, семьи собираются в домах, готовятся ужинать. Сначала глава дома, затем женщины и дети и, наконец, терпеливые мальчишки постарше съедают свой ужин. Если есть гость, то ему первому подают ужин.

После ужина стариков и маленьких детей спроваживают в постель. Если у молодых людей гости, то им уступают переднюю часть дома. «Ночь предназначена для более лекгомысленных дел». Если луна светит ярко, то молодые пары могут не спать за полночь. Деревня же спит до рассвета.

2. Воспитание самоанского ребенка

Дням рождения не придают значения на Самоа. Но появление на свет ребенка в семье высокого ранга предполагает устройство большого праздника и значительные расходы. Первого ребенка женщина должна родить в своей родной деревне. Будущей матери приносят пищу, родственницы с материнской стороны хлопочут над приданым новорожденному -- изготавливают белую материю из луба ему на одежду, плетут несколько дюжий маленьких циновок из листьев пандануса в приданое. Будущая мать отправляется в родную деревню тяжело нагруженная пищей в подарок своим родственникам. Когда же она собирается уходить в деревню мужа, то ее родня вручает ей равное количество циновок и материи в дар родственникам мужа. Во время родов могут присутствовать сколько угодно людей, женщина не должна возражать против этого, а корчиться или кричать. Повитуха перерезает пуповину новым бамбуковым ножом, а затем все нетерпеливо ждут, когда выйдет послед -- сигнал к началу празднества. Пуповину девочки зарывают под шелковицу, пуповина мальчика - под таро или бросается в море. Затем гости расходятся и все приступают к своим обычным делам, сразу после рождения ребенок теряет свою церемониальную значимость и обретает ее вновь только по окончании пубертатного периода. Относительный возраст имеет большое значение, фактический же возраст может быть полностью забыт.

Младенцев всегда кормят грудью, исключая редкие случаи, когда мать теряет молоко (в этом случае - родственница). Так же ребёнка кормят папайей, кокосовым молоком, соком сахарного тростника: мать пережевывает пищу и дает ее ребенку на пальце либо же, если пища жидкая, смачивает ею кусок материи из луба и дает ребенку сосать ее. Детям дают есть всякий раз, как только они начинают плакать. После того как их отнимают от груди, они обычно передаются на попечение какой-нибудь маленькой девочки в семье. Их часто обмывают соком дикого апельсина и натирают кокосовым маслом, пока их кожа не заблестит.

Главная нянька -- обычно девочка шести-семи лет. Маленькие няньки не побуждают его ходить, так как ходячий ребенок требует больше хлопот. Ходить дети начинают раньше, чем говорить. Дети до трех-четырех лет предпочитают не ходить, а ползать, так как всё хозяйство в самоанских деревнях ведётся на полу.

Ребёнок до 4-5 лет должен:

быть абсолютно послушным;

уметь сидеть или ползать по дому, но вставать на ноги ему полагается лишь в случае крайней необходимости;

не обращаться к взрослым стоя;

не выходить на солнце;

не путать волокна, приготовленные для плетения;

не разбрасывать по полу сложенные для просушки кокосовые орехи;

следить за тем, чтобы его скудное платье по крайней мере номинально держалось бы на нем;

с должной осторожностью обращаться с ножами и огнем;

ни в коем случае не прикасаться к чаше для кавы.

Все это, конечно, просто запреты, подкрепляемые время от времени шлепками, громкими, раздраженными криками и малоэффективными внушениями.

Обязанность наказывать ослушников обычно возлагается на детей, которые ненамного старше по возрасту. К шестнадцати-семнадцати годам все эти увещевания и предостережения оставляют неизгладимый след в языке самоанских мальчиков и девочек. Через каждые две минуты они вставляют в свою речь замечания вроде “Молчи!”, “Сиди!”, “Заткнись!”, “Перестань шуметь!” Ни одна мать не станет утруждать себя заботами о воспитании своего младшего ребенка, если есть какой-нибудь старший ребенок, на которого можно возложить эту ответственность. На Самоа, как только ребенок подрастает до того возраста, когда его своеволие становится невыносимым, на его плечи возлагается забота о младшем. К шести-семи годам девочка хорошо усваивает главные запреты, и потому ей можно поручить заботу о младшем. К этому же времени у всех формируется и ряд простых навыков по хозяйству. Но для маленькой девочки все эти услуги -- всего лишь добавка к ее основному делу, к ее обязанностям няньки. Очень маленькие мальчики также должны ухаживать за младшими детьми, но к восьми-девяти годам их, как правило, освобождают от этого.

Воспитание девочек по сравнению с воспитанием мальчиков менее всесторонне: мальчики не только проходят дисциплинирующую школу нянченья малышей, но и быстро получают богатые возможности научиться эффективно сотрудничать под руководством своих старших товарищей. У девочек высоко развито чувство индивидуальной ответственности, но их окружение мало учит их эффективной кооперации. Это особенно заметно, когда молодежь проводит какое-нибудь совместное мероприятие: юноши организуются быстро, а девушки, не приученные ни к каким быстрым и эффективным методам сотрудничества, тратят часы на перебранку.

Как только девочка набирается достаточных физических сил, чтобы носить тяжелые ноши, в интересах семьи оказывается переложить заботу о маленьких детях на плечи ее младшей сестры, и девочка-подросток освобождается от обязанностей няньки. Всераздражающая, мелочная рутина ведения домашнего хозяйства, которую в нашей цивилизации обвиняют за то, что она корежит души и озлобляет взрослых женщин, на Самоа ложится на плечи детей четырнадцати лет.

До своего освобождения от обязанности няньки маленькая девочка практически не имела возможности приобрести сложные трудовые навыки. Теперь они должны научиться многому:

плести для себя все виды корзин

выбирать листья таро, пригодные для варки

выкапывать только зрелые клубни этого растения

на кухне они учатся готовить палусами

обертывать большую рыбу пальмовыми листьями или завертывать кучку мелкой в широкий лист хлебного дерева и т.д.

Как только на девочку начинают смотреть как на существо, способное на какую-то длительную и целенаправленную деятельность, ее вместе со взрослыми посылают в океан за рыбой.

До этого ее познания в области растительного мира в основном были связаны с играми. Теперь она должна познакомиться со всеми этими деревьями и растениями, имея в виду более серьезные цели. Например, она должна знать, когда листья пандануса готовы для сбора и как эти длинные листья можно срезать одним быстрым и уверенным ударом ножа. Она должна уметь различать три вида пандануса, так как от этого будет зависеть качество ее циновок. В доме же главная задача девочки -- научиться плести. Обычно плести обучает девушку какая-нибудь пожилая родственница, следящая за тем, чтобы та умела делать все виды плетеных изделий. Когда девочке исполняется тринадцать или четырнадцать лет, она начинает плести свою первую парадную циновку. Парадная циновка -- высшее достижение самоанской виртуозности в плетении. В течение всего этого времени более или менее систематического обучения девушка очень тонко маневрирует между репутацией ученицы, успешно овладевшей необходимым минимумом умения, и славою виртуоза, принесшей бы ей слишком большие хлопоты. Ее шансы на брак очень серьезно ухудшились бы, если бы по деревне прошел слух, что она ленива и неумела в домашней работе.

В семнадцать или восемнадцать лет юношу отправляют в аумангу, общество молодых и старых нетитулованных мужчин, которое, отнюдь не фигурально, а просто отдавая ей должное, называют “силой деревни”. Здесь соперничество, поучение и пример подстегивают его активность. Старые вожди, направляющие деятельность ауманги, одинаково неодобрительно поглядывают и на любое отставание, и на любую чрезмерную скороспелость. Юноша надеется, что будущее принесет ему звание матаи, титул, который дается члену Фоно -- собрания глав семейств. Это звание дает ему право пить каву с вождями, работать с ними, а не с молодежью, право сидеть в общинном доме в присутствии старших, хотя оно “промежуточно” по своему характеру и не несет с собой всей полноты нрав. Но лишь в очень редких случаях он может быть абсолютно уверен в получении и этого звания. Но всему этому постоянно сопутствует требование: не будь слишком умелым, слишком выдающимся, слишком скороспелым. Следует лишь на немного превосходить своих товарищей. Не нужно вызывать ни их ненависти, ни неодобрения старших, которые скорее поощрят увольня, чем примирятся с выскочкой. И в то же время юноша хорошо понимает нежелание своих сестер брать на себя бремя ответственности. Если же он будет поспешать медленно, не слишком бросаясь в глаза, то у него хорошие шансы стать вождем. Если он достаточно талантлив, то само Фоно может подумать о нем, подыскав для него и даровав ему вакантный титул, чтобы он смог сидеть в кругу стариков и учиться мудрости. Юноша поэтому стоит перед более трудным выбором, чем девушка. Ему не нравится ответственность, и вместе с тем он желает выделиться в своей группе; искусство в каком-нибудь деле приблизит день, когда он станет вождем; и тем не менее его наказывают и бранят, если он ослабляет свои усилия; но его и сурово осуждают, если он идет вперед очень быстро; и он должен пользоваться уважением среди своих товарищей, если он хочет завоевать сердце своей милой. С другой стороны, его социальный престиж увеличивается его амурными подвигами.

Вот почему девушка успокаивается, получив “посредственную” оценку, юношу же подстегивают на большие усилия. Юноша сторонится девушки, которая не получила свидетельства своей полезности, слывет глупой и неумелой. Но девушка в семнадцать лет и не хочет выходить замуж, еще нет. Ведь лучше жить девицей, жить, не неся никакой ответственности, жить, испытывая все богатство и разнообразно чувств. Это лучший период ее жизни.

3. Самоанское семейство

Самоанская деревня насчитывает тридцать или сорок семейств. Во главе каждого из них стоит старейшина, которого называют матаи. На официальных собраниях деревни каждый матаи имеет право на только ему принадлежащее место и представляет всех членов своего семейства. Он же несет за них ответственность. Эти семейства состоят из всех индивидуумов, проживших определенное время под защитой общего матаи. Их состав варьирует от малой семьи, куда входят только родители и дети, до семей, состоящих из пятнадцати-двадцати членов, то есть до больших семей, связанных с матаи или его женой по крови, браку или усыновлению, не имея часто никаких близких родственных связей друг с другом. Усыновленные члены семейства обычно, хотя и не обязательно, близкие родственники.

Вдовы и вдовцы, особенно бездетные, обычно возвращаются к своим кровным родственникам, по женатая пара может жить как с родственниками жены, так и с родственниками мужа. Но человек, постоянно проживающий в другой деревне, не может считаться членом семейства, так как последнее представляет собой строго локальную единицу самоанского общества.

Внутри семейства дисциплинарную власть дает скорее возраст, чем родственные отношения. Матаи обладает формальной, а часто и реальной властью над каждым членом семейства, находящегося под его руководством, даже над своими собственными отцом и матерью. Степень этой власти, безусловно, зависит от его личностных особенностей, но все строго следят за тем, чтобы соблюдались некоторые церемониальные формы признания его главенствующего положения. Самый младший ребенок в семействе такого рода подчинен всем его остальным членам, и его положение ни на йоту не улучшается с возрастом, до тех пор пока не родится следующий младший по возрасту ребенок. Этот процесс имеет силу строгого закона. Замужество девушки почти ничего не дает ей в этом отношении. Изменится только одно: число милых и послушных подчиненных увеличат самым приятным для нее образом ее собственные дети. Любой старший по возрасту родственник имеет право требовать личных услуг от своих младших родственников из других семейств, право критиковать их поведение и вмешиваться в их дела. Эта не имеющая четких границ, но тем не менее требовательная родственная группа не лишена и своих достоинств. В ее пределах любой трехлетний ребенок может бродить в полной безопасности, будучи уверенным, что всюду ему дадут поесть и попить, уложат поспать, что всюду найдется добрая рука, чтобы утереть ему слезы или перевязать ранку.

Распределение по рангам в соответствии с возрастом нарушается лишь в очень редких случаях. В каждой деревне один или два высоких вождя имеют наследственное право возводить какую-нибудь девочку из их семейства в сан таупоу -- церемониальной принцессы дома. Старшие по возрасту женщины почтительно титулуют ее при обращении. На всю деревню всего две или три таупоу. К этому необычайному росту значительности присоединяется и боязнь неосторожно задеть родственные связи, которая выражается в дополнительном уважении к личности девушки. Очень немногие дети постоянно живут в одном и том же доме. Большинство их постоянно пробуют иные возможные места жительства. И все это можно делать под предлогом хождения в гости, не вызывая при этом никаких упреков в уклонении от семейных обязанностей. Ни один самоанский ребенок, исключая таупоу и закоренелых малолетних преступников, никогда не испытывает чувства, что он загнан в угол. У него всегда есть родственники, к которым можно убежать.

Наиболее важные родственные отношения в самоанском семействе, сильнее всего влияющие на жизнь молодых людей, -- это отношения между мальчиками и девочками, называющими друг друга словами “брат” или “сестра” и отношения между младшими и старшими родственниками. Родственники противоположного пола в своем общении друг с другом руководствуются правилами самого жесткого этикета. После того как они достигнут возраста, в котором должны соблюдаться приличия, в данном случае девяти-десяти лет, они не смеют прикоснуться друг к другу, сидеть рядом, есть вместе, запросто обращаться друг к другу, упоминать в присутствии друг друга о каких бы то ни было непристойностях. Они не могут быть вместе ни в каком другом доме, кроме собственного.

Теи, слово, обозначающее младшего по возрасту родственника, подчеркивает другую человеческую связь. Первые проявления материнских инстинктов девочки никогда не изливаются на ее собственных детей, но на кого-нибудь из ее младших родственников. Слово аинга охватывает обобщенно все отношения родства -- кровного, брачного, родства по усыновлению, но его эмоциональное значение остается одинаковым во всех случаях.

Любой родственник рассматривается как человек, к которому может быть предъявлено множество требований. Вместе с тем это человек, по отношению к которому существует столь же большое множество обязательств. Отказ в помощи заклеймит отказавшего как человека скаредного, недоброго, а доброта -- добродетель, превыше всего ценимая самоанцами. В момент, когда оказывают услуги такого рода, отдача не требуется, если речь не идет о дележе продуктов общесемейного труда. Но тщательный учет стоимости отданной собственности или оказанной услуги ведется, и отдаривания требуют при первом подходящем случае.

Обязательства прийти на помощь вообще или же оказать требуемую обычаем услугу, как в случае свадьбы или же рождения ребенка, определяются широкими родственными отношениями, а не узкими границами семейного очага. Только в семьях высокого ранга, где женская линия имеет приоритет при принятии определенных решений и в выборе таупоу -- принцессы дома, а мужская -- в передаче титулов, действительное кровное родство продолжает иметь большое практическое значение.

Матаи какого-нибудь семейства в принципе освобожден от выполнения мелких работ по хозяйству. Но на практике так почти не бывает, исключая вождя высокого ранга. Однако ему отводится роль руководителя в любом виде работ. Все работы тщательно распределены по возрастному принципу -- по способности человека в данном возрасте их выполнить. Исключая людей очень высокого ранга, взрослый может отвергнуть ту или иную работу лишь потому, что ее могут выполнить люди младшего возраста, а не потому, что она ниже его достоинства.

Если отец девочки -- матаи, матаи ее семейства, то это его положение никак на ней не отражается. Но-если другой член семьи -- матаи, то он может защитить девочку от чрезмерных требований ее собственного отца. В первом случае ее разногласия с отцом приводят к тому, что она покидает свой собственный дом и уходит жить к родственникам, во втором возникают небольшие семейные трения.

И, тем не менее, ранг не по рождению, а по титулу очень важен на Самоа. Статус целой деревни зависит от ранга ее главного вождя, престиж семьи -- от титула ее матаи. Титулы эти имеют две градации -- вождь и оратор; каждый из них несет с собой много обязанностей и прав помимо обязанности главы семейства.

Во многих семействах тень благородного происхождения накладывается на жизнь детей -- иногда легко, а иногда мучительно; накладывается еще задолго до того, как они станут достаточно взрослыми, чтобы понять значение этих ценностей.

4. Девочка и ее возрастная группа

До шести-семи лет как минимум девочка очень мало общается со сверстницами. Но около семи лет начинают образовываться большие группы, своего рода добровольные товарищества, впоследствии распадающиеся. В эти группы входят и дети родственников, и соседские дети. Они строго разделены по половому признаку, и вражда между маленькими девочками и мальчиками -- одна из самых заметных черт жизни этих групп. Эти детские компании обычно состоят из детей восьми или десяти соседних домов. Все это -- текучие, случайные сообщества, настроенные явно враждебно к своим сверстникам из других деревень или даже к таким же группам в своей собственной. Сильные дружеские привязанности никогда не завязываются в этом возрасте. В структуре группы явно доминируют родственные или соседские отношения, личность стоит на втором плане. Наиболее сильные привязанности всегда возникают между близкими родственниками, и пара маленьких сестричек занимает на Самоа место наших закадычных подружек. Эмоциональный тон в отношении жителей другой деревни приводит к тому, что даже две кузины из разных деревень поглядывают друг на друга искоса. Дети этого возраста, собираясь в группы, только играют, у них нет никаких других занятий. И в этом отношении пребывание в группе диаметрально противоположно домашней жизни самоанской девочки, где она только работает: нянчится с детьми, выполняет бесчисленное множество простейших хозяйственных дел. Девочки собираются в группки рано вечером, еще до позднего самоанского ужина, а иногда и во время всеобщей послеполуденной сиесты.

Лунными ночами они бегают по деревне, то нападая, то спасаясь бегством от ватаг мальчишек, подглядывают, что делается в домах за занавесями-циновками, ловят прибрежных крабов, устраивают засады на неосторожных любовников или же подкрадываются к какому-нибудь отдаленному дому, чтобы посмотреть на роды, а может быть, и на выкидыш. Одержимые страхом перед старейшинами деревни, перед маленькими мальчишками, собственными родственниками, ночными призраками, они не рискнут отправиться в свои ночные похождения, если их не набралось четверо или пятеро. Но эти прихотливо возникающие сообщества девочек были возможны только в возрасте от восьми до двенадцати лет. По мере приближения периода полового созревания и но мере того как девочка набирает физическую силу и приобретает новые навыки, ее снова поглощают заботы по дому. Ее дни заполнены долгим трудом и новыми обязанностями. После 17-ти лет девушки уже вовсе не собираются в группки подруг. Теперь на первом месте сходные сексуальные интересы и родственные отношения. Если милый ее сердцу имеет закадычного друга, неравнодушного к ее кузине, то между этими родственницами возникает пылкая, хотя и преходящая дружба. Иногда дружеские связи такого рода выходят за рамки чисто родственной группы. Хотя девушки в это время могут довериться только одной или двум своим юным родственницам, их изменившийся сексуальный статус ощущается и другими женщинами в деревне.

Маленькие мальчики следуют тому же самому образцу, что и маленькие девочки, образуя ватажки, основанные на двойных узах -- соседства и родства. Чувство возрастного превосходства здесь всегда сильнее. Между мальчиками существуют две институционализованные формы отношений, обозначаемые одним и тем же словом, которое, возможно, в свое время определяло одно и то же отношение (соа). Мальчиков обрезают парами, причем они сами организуют этот обряд, находя старика, славящегося искусством в этом деле.

Выбор товарища мальчиком, у которого период полового созревания наступил уже два или три года назад, определяется и обычаем: молодой человек очень редко сам говорит о своей любви и никогда сам не предлагает девушке выйти за него замуж. Он нуждается в друге приблизительно своего возраста, которому он может доверить пропеть свои мадригалы и продвинуть дело с требуемым пылом и осторожностью. Дружба, соа, часто, но не обязательно основана и на взаимных услугах. Эксперт по любовным вопросам, когда приходит время, освобождается от услуг посредника, желая в полной мере насладиться сладкими плодами всех стадий ухаживания.

Ауалума -- организация молодых девушек и жен нетитулованных -- чрезвычайно неспаянное товарищество, собирающееся для весьма редких общинных работ и для еще более редких празднеств. В то же самое время ауманга -- организация молодых людей -- занимает слишком большое место в деревенской экономике, чтобы от нее можно было избавиться с такой же легкостью. И действительно, аумаига -- наиболее устойчивое социальное образование деревни. Собрания матаи -- более формальная организация, так как большую часть времени они проводят в своих семействах.

Можно сказать, что как организационный принцип дружеские связи, основанные на возрасте, кончаются для девушек перед наступлением полового созревания, их домашние обязанности очень индивидуальны и им нужно скрывать свои любовные похождения. У мальчиков дело обстоит наоборот: их большая свобода, более обязательный характер организации их групп, постоянное участие в общественном труде порождают возрастные группы, сохраняющиеся в течение всей жизни. На организацию таких групп определенное, но не решающее влияние оказывает родство. На солидарности же этих группировок отрицательно сказываются различия в рангах их членов, различные притязания молодых людей на будущее положение в обществе, разный возраст людей равного ранга.

6. Принятые формы сексуальных отношений

Первое, чему учится маленькая девочка в своих отношениях с мальчиками,-- это стремление их избегать и чувство антагонизма. После того как ей исполнится восемь-девять лет, она никогда не приблизится к группе старших мальчиков. Дети 13-14 лет перерастают рамки однополых возрастных групп и возрастного полового антагонизма. Тем не менее, у них еще нет активного полового сознания. Когда подростки собираются вместе, они устраивают веселую возню, не испытывая при этом ни малейшего смущения, добродушно поддразнивают друг друга.

Через два или три года все это изменится. Первые самостоятельные любовные эксперименты подростков, равно как и донжуанские похождения взрослых мужчин в среде девушек деревни,-- это варианты, находящиеся на самых гранях дозволенных типов сексуального поведения. Сюда же нужно отнести и первые опыты юноши с женщиной более зрелого возраста. Новее это чрезвычайно распространено, так что успеху этих опытов редко мешает взаимная неопытность партнеров. И все же эти формы поведения лежат за пределами признанных сексуальных норм. Наихудшими же отклонениями от признанных форм сексуальных отношений является, однако, любовь мужчины к какой-нибудь юной и зависящей от него женщине из его собственного семейства, усыновленному им ребенку, младшим сестрам его жены. Все начинают кричать об инцесте, и чувства иногда раскаляются до такой степени, что виновнику приходится покинуть собственный дом.

Кроме официального брака существуют еще только два типа половых отношений, пользующиеся полным одобрением самоанского общества: любовная связь между не состоящими в браке молодыми людьми (включая овдовевших) и адюльтер.

У молодежи до брака существуют три формы любовных отношений: тайные свидания “под пальмами”, открытое бегство с возлюбленной -- аванга -- и церемониальное ухаживание, когда “юноша сидит перед девушкой”. Вне всего этого стоит любопытная форма насилия исподтишка, называемая моетотоло: юноша, не пользующийся благосклонностью ни одной девушки, подкрадывается ночью к спящим.

Во всех же трех принятых формах любовных связей юноше нужен поверенный и посланник, которого он называет соа. Соа ведет себя так же, как и оратор: он требует от своего хозяина определенных материальных благ в обмен на нематериальные услуги, им оказанные. Если его посредничество приводит к браку, то жених обязан вручить ему особенно красивый подарок. Один чрезмерно осторожный и разочарованный влюбленный сказал: “У меня было пять соа, и лишь один из них оказался верным”.

Среди возможных кандидатов на должность соа предпочтение чаще всего отдается двум фигурам -- брату и какой-нибудь девушке. Брат по самой своей сути должен быть верен. Девушка же более ловка в этих делах. Но лучше всего для должности соа подходит женщина-посланник -- «соафафине». Однако заполучить на эту должность какую-нибудь женщину трудно. Юноша не может ее выбрать из своих родственниц. Сильнее всего вражда между юношей и предавшим его соа или же между влюбленным и подругой его любимой, каким-то образом помешавшей его ухаживаниям.

При такой любовной связи любовник никогда не показывается в доме своей возлюбленной. Туда может зайти только его соа, зайти либо с какой-то группой, либо же под вымышленным предлогом. Его задача -- добиться у нее согласия на свидание. Любовные связи такого рода обычно очень кратковременны, и как у юноши, так и у девушки их может быть несколько в одно и то же время. По туземной теории, бесплодие -- наказание за промискуитет; и наоборот, распространено убеждение, что только устойчивая моногамия награждается зачатием.

Часто девушка боится выйти ночью из дома, ибо ночь полна призраков и дьяволов. Тогда влюбленный отважно прокрадывается в дом. Сняв свою лавалаеу, он натирает все тело кокосовым маслом. Свидание проходит в абсолютной тишине, и он должен уйти до утра так, чтобы его никто не видел и не слышал.

Моетотоло -- единственное среди сексуальных действий, которое представляет собой явное отклонение от обычной картины половых отношений. Насилие в форме грубого нападения на женщину случалось время от времени на Самоа с момента первых контактов островитян с цивилизацией белых. Если же девушка заподозрит обман или вознегодует, то она поднимет страшный крик, и все семейство бросится в погоню. Ловля моетотоло считается захватывающим видом спорта.

За поведением моетотоло чаще всего стоят два мотива -- гнев и любовная неудача. Самоанская девица, кокетничая с юношами, делает это не без риска. Иной юноша не может добиться своей возлюбленной никакими законными средствами, а проституция, исключая гостевую, на Самоа отсутствует. Но некоторые из молодых людей, стяжавших дурную славу моетотоло, были самыми очаровательными и красивыми юношами деревни. Моетотоло становятся посмешищем всей деревни и ему нужно достичь титула, чтобы вновь получить возможность выбирать. Гомосексуализм в какой-то мере является выходом из этой «безлюбовной» ситуации.

Между этими приключениями в самом прямом смысле этого слова и формальным предложением руки и сердца имеется и некоторая средняя форма ухаживания, при которой юноша призывает девушку высказать свои чувства. Так как эта форма считается предварительным шагом на пути к браку, то обе родственные группы должны более или менее одобрять этот союз. Соа между тем шумно и искусно ухаживает за девушкой, нашептывая ей в то же самое время хвалебные оды в честь своего друга.

Объяснявшийся в любви рискует вступить на тернистый путь. Девушке не хочется выходить замуж, порывать свои любовные связи во имя официальной помолвки. Теперь, когда вся деревня знает, что он домогается ее руки, девушка тешит свое тщеславие, пренебрегая им, капризничает. Официальная брачная церемония откладывается до тех пор, пока семья юноши не вырастит и не соберет достаточного количества пищи, а семья девушки не наготовит достаточного количества приданого -- тапы и циновок.

Так обделываются любовные дела рядовых молодых людей из одной и той же деревни или же молодых людей плебейского происхождения из соседних деревень. Эти свободные и легкие любовные эксперименты не позволены таупоу. Обычай требует, чтобы она была девственницей. Хотя церемония проверки девственности должна всегда соблюдаться на свадьбах людей всех рангов, ее просто обходят.

Отношение к девственности на Самоа довольно забавно. Христианство принесло с собой, конечно, моральное поощрение целомудрия. Самоанцы же относятся к нему уважительно, хотя и с полнейшим скептицизмом, а уж понятие безбрачия для них абсолютно бессмысленно. Девственность, безусловно, что-то прибавляет к привлекательности девушки.

Престиж жениха и его родственников, невесты и ее родственников возрастает в случае ее девственности, так что девушка высокого ранга, спешащая расстаться со своей девственностью до свадьбы и тем самым избежать мучительного публичного обряда, натолкнулась бы не только на бдительный надзор своих старших родственниц, но и на честолюбие жениха. Если тайная и случайная “любовь под пальмами” как выражение неупорядоченности половых сношении характерна для людей скромного социального происхождения, то похищение невесты свой прототип находит в любовных историях таупоу и дочерей других вождей. Этих девушек благородного происхождения тщательно охраняют. Не для них тайные свидания по ночам или же встречи украдкой днем. Вождь поручает какой-нибудь старой женщине из своего семейства быть постоянной компаньонкой дочери, дуэньей. Таупоу не должна ходить в гости, ее нельзя оставлять одну по ночам. Рядом с нею всегда спит какая-нибудь женщина постарше. Ей категорически запрещено ходить в другую деревню без сопровождения. Традиция требует, чтобы таупоу нашла себе жениха вне собственной деревни -- вышла замуж за высокого вождя или манаиа другой деревни. Никто не обращает никакого внимания на мнения и чувства самой девушки.

На все это время сватающийся вождь оставляет вместо себя в доме невесты своего оратора -- эквивалент более скромного соа. Перед этим уполномоченным открывается одна из лучших возможностей в его жизни разбогатеть. Он остается здесь в качестве эмиссара своего вождя, чтобы наблюдать за поведением невесты. Он работает в ее семье, и каждую неделю матаи дома должен вознаграждать его хорошим подарком. Юноша из другой деревни, сбежав с таупоу соперничающей общины, стяжает самую громкую славу. После ее бегства брачный договор, безусловно, расторгается, хотя рассерженные родственники таупоу могут и не одобрить ее новых брачных планов и в наказание выдать ее замуж за старика.

Честь, выпадающая на долю деревни, одному из юных жителей которой удалось похитить таупоу, так велика, что нередко старания целой маланги сосредоточены на осуществлении такого побега.

Очень редко надзор за девушкой из обычной семьи осуществляется с такой строгостью, чтобы сделать похищение единственным возможным способом завершения любовного приключения. Но само по себе похищение эффектно; юноша не прочь поднять свой престиж преуспевающего донжуана, а девушка желает, чтобы все знали о ее победе, а часто и надеется, что похищение приведет к браку. Сбежавшая парочка мчится к родителям юноши или к какому-нибудь другому его родственнику и ждет, когда родственники девицы потребуют ее назад. Похищения распространены значительно меньше, чем тайные любовные связи, потому что девушка в них подвергается большему риску.

Похищение приобретает практический характер тогда, когда одна из семей противится браку, на который решились молодые люди. Парочка находит убежище в той семье, которая благосклонно относится к их союзу. Если их брак будет легализован, это клеймо навсегда останется на них. Община не одобряет нарушения правил парой юных выскочек.

Романтическая любовь в том ее виде, в каком она встречается в нашей цивилизации, неразрывно связана с идеалами моногамии, однолюбия, ревности, нерушимой верности. Такая любовь незнакома самоанцам. Брак, с другой стороны, рассматривается как общественная и экономическая сделка, в которой следует принять во внимание обеспеченность, социальное положение и навыки будущих мужа и жены в их отношении друг к другу. На Самоа существует много браков, в которых оба партнера, особенно если им за тридцать, совершенно верны друг другу. Эту верность нельзя объяснить страстной привязанностью к супругу или супруге. Решающим фактором здесь оказывается пригодность партнеров друг другу и целесообразность.

Адюльтер на Самоа необязательно означает разрыв брака. Жену вождя, совершившую прелюбодеяние, осуждают за то, что она обесчестила свое высокое положение, и ее изгоняют. Вождь при этом будет крайне возмущен, если она второй раз выйдет замуж за человека низшего ранга. Если же более виновным сочтут ее любовника, то право общественного возмездия возьмет на себя деревня. В менее заметных случаях адюльтера степень общественного возмущения зависит от разницы в социальном положении обидчика и обиженного или же от индивидуального чувства ревности, возникающего лишь в редких случаях. Если оскорбленный супруг или оскорбленная жена задеты слишком сильно и грозят обидчику физической расправой, то виновник должен прибегнуть к публичной ифонге -- церемониальному покаянию перед тем, у кого он просит прощения.

Если, с другой стороны, жена действительно устанет от своего супруга или муж -- от своей жены, то развод на Самоа очень прост и неформален: один из супругов, проживающий в семье другого, просто возвращается в свой родительский дом, а отношения считаются “прошедшими”. Моногамия на Самоа очень хрупка, ее часто нарушают и еще чаще совсем от нее отказываются.

В теории женщина в семье подчиняется своему мужу и обслуживает его, хотя, конечно, часто встречаются и мужья, находящиеся под каблуком у своих жен. Социальный ранг жены никогда не превышает ранга ее мужа, потому что он всегда прямо зависит от ранга мужа. Ее семья может быть и богаче и знатнее, чем его. Ее действительное влияние на деревенские дела, оказываемое ею через своих кровных родственников, может быть значительно больше, чем его, но в кругу ее нынешнего семейства и в деревне она всегда тауси, жена оратора, или же фалетуа, жена вождя. Это иногда приводит к конфликту. Это зависит от того, где она живёт.

7. Роль танца

Танцы -- единственный род деятельности, в которой принимают участие почти все возрасты и оба пола.

Здесь нет профессиональных учителей танцев, есть виртуозы. Танцы -- очень индивидуальный род деятельности, осуществляемой в рамках какого-нибудь события в общине (от 12 до 20 человек). Основные поводы для праздника:

прибытие двух-трех молодых людей из другой деревни;

На маленьких непринужденных танцевальных вечеринках дети и учатся танцевать. Число исполняемых песен невелико; молодые люди в деревне редко знают более дюжины мелодий и вдвое больше песенных текстов, которые поются то на один мотив, то на другой. Стих здесь строится на равенстве числа слогов; допускается изменение ударения в слове, рифма не требуется. Содержание песни может принимать исключительно личный характер и включать в себя множество шуточек в адрес отдельных лиц и их деревень. Форма участия аудитории в танце зависит от возраста танцоров. На этих танцевальных праздниках маленьких детей вытаскивают на площадку почти без всякой предварительной подготовки. Еще младенцами, сидя на руках у своих матерей, они привыкают хлопать в ладоши на таких вечерах. Ритм неизгладимо запечатлевается в их сознании. Двухлетки, трехлетки стоят на циновках в доме и хлопают в ладоши, когда взрослые поют. Потом от них требуют, чтобы они сами танцевали перед зрителями. Пока танцуют дети, юноши и девушки украшают свои одежды цветами, ожерельями из раковин, браслетами из листьев. Одна-две девушки могут выскользнуть из дома и вернуться одетыми в хорошенькие юбочки, изготовленные из луба. Из семейного шкафа достается бутыль с кокосовым маслом, и взрослые танцоры смазывают им свои тела. Форма самого танца очень индивидуальна. Танец бывает трёх стилей:

шутовской.

Маленькая девочка, которая учится танцевать, имеет на выбор эти три стиля, двадцать пять -- тридцать фигур, из которых она должна уметь составить свой танец, и, наконец, самое главное, у нее есть образцы для подражания -- отдельные танцоры. Стиль любого более или менее виртуозного танцора известен всей деревне, и, когда его копируют, подражание сразу же бросается в глаза. Подражания не считаются чем-то порочным, но и не приносят славу автору.

Значение танца:

Танец эффективно компенсирует систему строжайшей подчиненности ребенка, в которой он постоянно находится. Здесь команда взрослых: “Сиди и молчи!”-- сменяется командой: “Вставай и танцуй!” В их танце нет даже и малейшей видимости координации партнеров, подчинения крыльев группы танцующих ее центру.

Участие в танцах снижает порог застенчивости. Ребенок на Самоа, страдая и мучась, все же танцует. Изящество девочки и самообладание в танце не распространяются па повседневную жизнь с той же легкостью, как у мальчиков.

Эти неформальные танцевальные вечера более близки к нашим педагогическим методам, чем все остальные стороны самоанской педагогики: именно в танцах развитого не по годам ребенка постоянно поощряют, создавая ему все новые и новые возможности показать свое искусство. В основе комплекса неполноценности там два источника: неловкость в половых отношениях и неуклюжесть в танце.

Высший знак вежливости вождя по отношению к своему гостю -- это заставить таупоу танцевать для него. Мальчики танцуют после того, как их татуируют, манаиа -- перед тем, как идти свататься, а невеста -- на своей свадьбе. На полуночных сборищах маланги танцы часто приобретают откровенно непристойный, возбуждающий характер.

8. Отношение к личности

Простая смена местожительства исключает у самоанцев саму возможность очень сильного угнетения одного человека другим. Их оценки личности человека представляют собой любопытную смесь предусмотрительности поведения и фатализма. У них есть слово -- мусу, означающее нерасположенность и неуступчивость человека. К проявлениям мусу в человеке относятся с почти суеверным почтением. Самоанцы не глухи к различиям между людьми. Но полноте их оценки этих различий мешает теория некоей общей упрямой нерасположенности, тенденция принимать и обиду, и раздраженность, и несговорчивость, и какие-то частные пристрастия всего лишь за многочисленные формы проявления одной и той же установки -- мусу. Отсутствию интереса к мотивам поведения способствует и то, что на любой личный вопрос принято отвечать совершенно неопределенно (“Та Но” - “Кто его знает”). Иногда этот ответ дополняется уточняющим: “Я не знаю”. Этот ответ считается вполне достаточным и приемлемым в любом разговоре, хотя его резкость и исключает его применение в торжественных церемониальных случаях. Если человек заболевает, то объяснение его болезни ищут в отношении к нему его родственников. Гнев против него в сердце кого-нибудь из них, в особенности сестры, самая сильная причина возникновения зла.

Как защищает индивидуума такое отношение, легко понять, если мы вспомним, сколь мало здесь каждый предоставлен самому себе. Неприкосновенность личной собственности фактически отсутствует. Но в целом вся деревня хорошо знает, что делает каждый ее житель. Самоанский язык не имеет специальных грамматических форм образования сравнительной степени. Относительное качество, относительная красота, относительная мудрость -- все это им незнакомо. Они испытывают меньше трудностей в разграничении степеней дурного, чем хорошего. При описании другого человека последовательность упоминаемых характеристик всегда укладывалась в одну и ту же объективную систему: пол, возраст, ранг, родственные связи, дефекты, род занятий. Если вашим собеседником будет очень умный взрослый, то он может дать оценку человеку, которую надо специально просить. В соответствии с местной классификацией психологические характеристики личности делятся по четырем признакам, образующим пары: “хороший -- плохой” и “легкий -- трудный”.

Выражения эмоций квалифицируются как “вызванные чем-то” или же “беспричинные”. Хорошо адаптировавшийся к условиям индивидуум, достаточно полно усвоивший мнения, эмоции и установки своей возрастной и половой группы, никогда не будет обвинен в том, что он смеется, плачет или гневается без причин. Если человек отклоняется от нормы в темпераменте: его поведение будет подвергаться самому тщательному анализу и вызывать презрение.

Одна из самых нелюбимых черт в сверстнике выражается словом “fiasili”-- буквально “хочет быть выше всех”, или, более кратко, “заносчивый”. В человеке интересуются прежде всего его деяниями, не стремясь никак проникнуть в глубины мотивов его поведения.

Оценка человека всегда дается в категориях возрастной группы -- как возрастной группы говорящего, так и возраста оцениваемого. И на оценки говорящего влияет его возраст, так что оценки достоинств и недостатков человека меняются с возрастом оценивающих. В оценках взрослых нормы поведения соотнесены с возрастами следующим образом: маленькие дети должны быть тихими, рано вставать, слушаться, много и радостно работать, играть с детьми того же самого пола; молодые люди должны быть трудолюбивыми и умелыми в работе, не быть выскочками, проявлять осмотрительность в браке, преданность своей родне, не сплетничать, не хулиганить; взрослые же должны быть мудрыми, миролюбивыми, безмятежными, щедрыми, заботящимися о добром имени своей деревни, они должны вести свою жизнь с соблюдением всех правил благопристойности.

9. Наши педагогические проблемы в свете самоанских антитез

В мы встретили девочек, проходящих через тот же процесс физиологического развития, что и наши. Вот почему здесь можно было сказать: “Вот самые подходящие условия для нашего эксперимента”. Развивающаяся девочка -- постоянный фактор и в Америке и на Самоа; цивилизации Америки и Самоа отличаются друг от друга. За исключением физиологических изменений мы не нашли никаких других существенных различий, которые позволили бы отграничить группу девушек, проходящих через пубертатный период, от группы, которая созреет через два года, или от группы, которая прошла через этот период два года назад.

Рецепт педагогов, рекомендующих специальную педагогическую тактику обращения с девушками-подростками, в применении к самоанским условиям гласил бы: высокие девочки отличаются от малорослых девочек того же самого возраста, и в их воспитании мы должны применять другие методы.

Что же тогда есть на Самоа, чего нет в Америке, и что есть в Америке, чего нет на Самоа, основываясь на чем можно было бы объяснить различие в проявлении подросткового периода в поведении? Два основных компонента причины этого

специфически самоанскими условиями;

условиями жизни примитивного общества вообще.

Самоанский фон, делающий рост детей таким легким и таким простым делом,-- это общий стихийный характер всего общества. Здесь никто не страдает за свои убеждения и не бьется насмерть во имя определенных целей. Конфликт между родителями и ребенком здесь решается тем, что ребенок переселяется жить на другую сторону улицы, между деревней и взрослым -- тем, что взрослый уезжает в соседнюю деревню, между супругом и соблазнителем его жены -- несколькими парами циновок тонкой работы. Ни бедность, ни крупные несчастья не угрожают этим людям, и потому они не борются так судорожно за жизнь и не трепещут от страха перед будущим. Никакие безжалостные боги, быстрые в гневе и суровые в отмщении, не нарушают ровного течения их жизни. Войны и каннибализм давным-давно отошли в прошлое, и сейчас самой большой причиной для слез, если не брать саму смерть, оказывается поездка к родственникам на другой остров. Здесь никто не спешит в жизни и никого не наказывают за отставание. Наоборот, здесь сдерживают одаренных, развитых не по возрасту, чтобы самые медленные могли сравняться с ними. И в личных отношениях самоанцев мы не видим сильных привязанностей. Любовь и ненависть, ревность и месть, печаль и переживание тяжелой утраты -- все это лишь на недели. С первого месяца своей жизни ребенок, передаваемый из одних случайных женских рук в другие, усваивает урок: не привязывайся очень сильно к одному человеку, не связывай очень больших ожиданий ни с одним из родственников. Именно здесь и заложена главная причина безболезненного превращения самоанской девочки в женщину. Там, где никто не испытывает глубоких чувств, подростка не будут мучить трагические ситуации.

Подобные документы

Роль народного искусства в патриотическом воспитании детей. Восприятие танцевального образа. Значение народного танца как культурного феномена. Отражение в танце менталитета художественного воплощения характера, темперамента, эстетических идеалов народа.

контрольная работа , добавлен 12.10.2015


Детство как основа развития человека. Периодизация детства и особенности развития детей. Педагогические мысли прошлого на развитие личности. Философско-педагогические воззрения. Педагогика как боговдохноленное искусство. Духовность как основа личности.

курсовая работа , добавлен 14.02.2007


Семья - социальный институт формирования личности. Ее социальные функции. Семейное воспитание в развитии ребенка. Аспекты психологии о семье. Роль родителей в развитии детей. Воспитание ребенка в различных по структуре семьях. Ошибки семейного воспитания.

реферат , добавлен 25.06.2008


Определение сказки, ее разновидности и типы, роль в воспитании ребенка. Национальные сказки, их значение для всеобщего развития ребенка. Сказки, включенные в образовательную программу, по которой работает автор. Использование сказок в работе с детьми.

реферат , добавлен 21.09.2011


Сущность и содержание понятия "культура здорового образа жизни", особенности и направления формирования его у ребенка дошкольного возраста. Использование разных форм работы дошкольниками в процессе формирования у них культуры здорового образа жизни.

курсовая работа , добавлен 08.06.2013


Физиологическая основа формирования двигательных навыков. Развитие ребенка первого года жизни. Преддошкольный (период раннего детства) от одного года до трех лет. Гимнастика и массаж от нуля до трех лет. Рекомендуемые игры с рождения до трех лет.

реферат , добавлен 20.05.2009


Краткий очерк жизни, личностного и творческого становления поэта-просветителя Абая. Основные психологические проблемы в его творчестве: взаимосвязь души и тела, роль воспитания в психологическом становлении личности. Нравственное воспитание ребенка.

контрольная работа , добавлен 03.04.2009


Воспитание ребенка как компонент педагогической науки, как формирование в структуре его личности социально-психологических новообразований. Особенности игры как воспитательного процесса. Роль игры в организации жизни детей дошкольного возраста.

курсовая работа , добавлен 18.10.2010


Особенности и основные проблемы реализации процесса воспитания детей в неполных семьях. Влияние стилей родительского отношения на формирование личности и характера ребенка. Формы и методы социально-педагогической помощи неполной семье в воспитании детей.

курсовая работа , добавлен 14.06.2016


Психолого-педагогические аспекты формирования полоролевых стереотипов у детей и подростков. Особенности возрастного развития подростков. Значение полового воспитания детей и подростков в свете тенденций культурного развития и репродуктивного поведения.

Классификация культуры

Типология культур по М. Мид

Типология культур М. Мид -- выделение трех типов культур, оказывающих на развитие ребенка принципиально различное влияние. Это: постфигуративные, конфигуртивные и префигуративные.

Постфигуративные культуры, тысячелетиями сохраняющие свои нормы и обычаи. Здесь личность ребенка воспроизводится неизменным образом. Cамо воспитание осуществляется стариками и еще не включенными в производительную деятельность более старшими детьми (4-7 лет). Хотя все отклонения от норматива подавляются, все же есть возможность индивидуального проявления в области искусства, религии, технологии -- это обеспечивает возможность медленного изменения самой культуры.

Конфигуративные культуры - быстро меняющиеся. Здесь каждое поколение отличается от предыдущего по складу личности, мотивации, эмоциональным переживаниям. Хотя старшее поколение продолжает играть решающую роль в воспитании, оно не воспринимается как безусловный эталон.

Префигуративные культуры, культура будущего, где опорой как в научной, так и в этической областях будет выступать творчество молодого поколения.

Типология культур по Э. Холлу

Э. Холл классифицировал культуру по 4 пунктам: контекст и информационные потоки, отношение ко времени, отношение к пространству. В классификацию времени Э. Холл включил жизненный ритм, полихронность-монохронность и ориентацию на прошлое, настоящее или будущее. Контекст. Классификацию культур Эдварда Холла, определяем, что высококонтекстная - культура, ориентированная на диалог, добывающая информацию через установление профессиональных и личных связей. Факторами, отличающими высококонтекстную культуру, являются:

Невыраженная, скрытая манера речи (в России прямая манера речи)

Серьезная роль невербального общения / умение говорить глазами

Избыточность информации

Отсутствие открытого выражения недовольства при любых условиях и результатах общения.

В противоположность высококонтекстной культуре, определяем культуру низкого контекста, как ориентированную на официальную информацию, разговоры с другими людьми, не являющимися источником информации. Культуру низкого контекста отличают следующие факторы:

Прямая и выразительная манера речи

Незначительная доля вербальных форм общения

Четкая и ясная оценка обсуждаемых вопросов

Оценка недосказанности как недостаточной компетентности

Открытое выражение недовольства

В классификацию времени Э. Холл включил жизненный ритм, полихронность-монохронность и ориентацию на прошлое, настоящее или будущее. В странах монохронной культуры время жестко регулирует поведение людей и вместе с тем отношения между ними. Здесь человек сосредотачивает все свое внимание на сложной задаче, решает ее и переходит к следующей. Для него выполнение задачи важнее, чем отношения с людьми, которые оказывают ему содействие. В полихромной же культуре внимание людей направлено сразу на несколько событий: человек умеет гибко себя вести, делая сразу три-четыре запланированных дела. Дружеские отношения ставятся выше намеченных сроков, и личностные отношения могут одерживать верх над интересами дела.

Отношение к пространству. В этом аспекте Э. Холл разделяет культуры на контактные и дистантные. В контактных культурах люди, в процессе общения, держатся ближе друг к другу. В дистантных же наоборот, люди держатся друг от друга на расстоянии.

Типология культур по Г. Хофстеде

Хофстедe выделяет пять измерений культуры, согласно которым мы можем реально оценивать каждую из культур:

Индивидуализм -- коллективизм;

Индекс дистанции власти (высокий или низкий)

В обществах/культурах с высоким уровнем Дистанции Власти те, кто обладает властью, открыто демонстрируют это. Подчиненным не доверяют важной работы и подразумевают, что они будут работать под жестким контролем. Подчиненные берут на себя вину за ошибки. Отношения между начальником и подчиненными не бывают дружескими.

В обществах/культурах с низким уровнем Дистанции Власти начальники относятся к подчиненным с уважением и не выпячивают своего статуса. Подчиненным доверяют важные задания. Вину либо делят между собой, либо очень часто принимается начальником, поскольку на них лежит ответственность руководителя. Начальники могут по-человечески общаться с подчиненными.

Неприятие неопределенности;

Маскулинность -- феминность;

В маскулинных культурах происходит решительность и динамика в менеджменте, предпочтительны большие предприятия, малое кол-во женщин в профессиональных сферах и соревновательность и конкуренция в производственной сфере. В феминных наоборот присутствуют интуиция в менеджменте, предпочтительны малые предприятия, больше кол-во женщин в проф. сферах и т.д.

Краткосрочная -- долгосрочная ориентация на будущее.

Типология культур по Ф. Тромпенаарсу

Ф. Тромпенаарс подразделял культуры на такие пункты, как:

1. культуры универсальных и частных истин

2. коллективизм и индивидуализм

3. нейтральные и эмоциональные культуры

4. низкоконтекстные и высококонтекстные культуры

5. ориентация на соц. Происхождение и на заслуги

6. отношение ко времени

7. отношение к природе.

Типология культур по Р. Льюису

Р.Льюиса в своей теории выделил три типа культур. Он предлагает несколько критериев, мы рассмотрим сейчас культуры, с точки зрения отношения ко времени.

Полиактивные культуры -- планируют только в общих чертах; делают несколько дел одновременно; считают, что межличностное взаимодействие - лучшая форма инвестирования времени

Моноактивные культуры -- ориентированные на задачу, «Время -- деньги», время воспринимают линейно, придерживаются порядка

Реактивные культуры -- подстраивается под время, реагирует по ситуации. Нет жестких планов. «Утро вечера мудренее».

1. Введение

За последние сто лет родители и педагоги перестали считать детство и юность чем-то очень простым и самоочевидным. Они попытались приспособить образовательные системы к потребностям ребенка, а не втискивать его в жесткие педагогические рамки. К этой новой постановке педагогических задач их вынудили два фактора - рост научной психологии, а также трудности и конфликты юношеского возраста. Психология учила, что многого можно добиться, поняв характер развития детей, его основные стадии, поняв, чего следует ожидать взрослым от двухмесячного младенца и двухлетнего ребенка. Гневные же проповеди с кафедр, громогласные сетования консерваторов от социальной философии, отчеты судов по делам несовершеннолетних и других организаций свидетельствовали, что надо делать что-то с тем периодом жизни человека, который наука называет юностью. Зрелище молодого поколения, все более отклоняющегося от норм и идеалов прошлого, сорванного с якоря респектабельных семейных стандартов и групповых религиозных ценностей, пугало осторожного консерватора и соблазняло пропагандиста-радикала на миссионерские крестовые походы против беззащитного юношества. Оно беспокоило даже самых легкомысленных из нас.

В американской цивилизации с ее многочисленными противоречиями различных иммигрантских слоев, десятками конфликтующих стандартов поведения, сотнями религиозных сект, с ее колеблющимися экономическими условиями жизни нарушенный статус юности был более заметен, чем в старших по возрасту и более устоявшихся цивилизациях Европы. Американские условия бросали вызов психологу, педагогу, социологу, требуя от них приемлемого объяснения растущих страданий детей. Подобно тому как в сегодняшней послевоенной Германии (* Имеется в виду Германия после первой мировой войны. - Примеч. ред.), где молодое поколение стоит перед еще более трудной, чем у наших детей, проблемой адаптации к условиям жизни, книжные лавки наводнены литературой, теоретизирующей насчет юности, так и у нас, в Америке, психологи делают все, чтобы объяснить брожение молодежи. В итоге мы имеем такие работы, как "Юность" Стэнли Холла, видящие в самом пубертатном периоде причины конфликтов и неудовлетворенности подростков. Юность здесь рассматривается как возраст расцвета идеализма, как время мятежа против авторитетов, как период жизни, в котором трудности адаптации и конфликты абсолютно неизбежны.

Осторожный детский психолог, основывающий свои суждения на эксперименте, не согласился бы с этой теорией. Он сказал бы: "У нас нет данных для выводов. Сейчас мы знаем очень мало даже о первых месяцах жизни ребенка. Мы только начали узнавать, когда его глаз будет в состоянии следить за движением луча света, так можем ли мы дать определенный ответ на вопрос, как будет реагировать развитая личность, о которой мы еще ничего не знаем, на религию?" Но предостерегающие прописи науки всегда непопулярны. И если ученый-экспериментатор не хочет связывать себя с определенной теорией, то социолог, проповедник и педагог с тем большей настойчивостью пытаются получить прямой и недвусмысленный ответ. Они наблюдают в нашем обществе поведение подростков отмечают в нем очевидные и повсеместные симптомы мятежа и выводят их из возраста, как такового. Матерей предупреждают, что дочери в возрасте с тринадцати до девятнадцати лет особенно трудны. Это, утверждают теоретики, переходной возраст. Физические изменения, происходящие в телах ваших мальчиков и девочек, сопровождаются определенными психическими изменениями. Их столь же невозможно избежать, как невозможно предотвратить физиологические изменения. Как тело вашей дочери превращается из тела ребенка в тело женщины, так же неизбежно происходят и духовные изменения, причем происходят бурно. Теоретики смотрят вокруг себя на подростков в нашей цивилизации и повторяют убежденно: "Да, бурно".

Такие взгляды, хотя и не подкрепленные выводами экспериментальной науки, получили широкое распространение, повлияли на нашу педагогическую теорию, парализовали наши родительские усилия. Когда у ребенка режутся зубы, мать должна смириться с его плачем. Точно так же она должна вооружиться максимальным хладнокровием и терпеливо переносить неприятные и бурные проявления "переходного возраста". Если ребенка не за что ругать, то единственная разумная педагогическая политика, которую мы вправе потребовать от учителя, - терпимость. Теоретики продолжают наблюдать за поведением подростков в американском обществе, и каждый год приносит им подтверждение их гипотезы: отчеты школ и судов по делам несовершеннолетних дают все новые и новые примеры трудностей развития в юношеском возрасте.

Но постепенно утверждался и другой путь науки о развитии человека - путь этнографа, исследователя людей в самых разнообразных социальных средах. Этнограф, по мере того как он осмысливал все растущий материал о нравах примитивных народов, начинал понимать огромную роль социального окружения, той среды, где родился и был воспитан каждый человек. Один за другим различные аспекты человеческого поведения, которые было принято считать непременными следствиями нашей природы, оказывались простыми продуктами цивилизации, то есть чем-то таким, что наличествует у жителей одпой страны и отсутствует у жителей другой, хотя последние принадлежат к той же самой расе. Все это научило этнографа тому, что ни раса, ни общая человеческая природа не могут предопределить, какую форму примут даже такие фундаментальные человеческие эмоции, как любовь, страх, гнев, в различных социальных средах.

Поэтому этнографы, опираясь на свои наблюдения за поведением взрослых людей в других цивилизациях, приходят ко многим выводам, аналогичным выводам бихевиористов1, занимавшихся младенцами, которые еще не подвергались воздействию цивилизации, формирующей их податливую человеческую природу.

Именно исходя из этого взгляда на человеческую природу, этнографы и прислушались к ходячим толкам о юности. И они услышали, что как раз те установки, которые, с их точки зрения, определяются социальной средой, - восстание против авторитетов, идеалистические порывы, философские сомнения, мятежность и воинственный пыл - приписываются действию специфического периода физиологического развития человека. Однако их знания о детерминирующей роли культуры, о пластичности человеческой природы заставили их усомниться в этом. Возникают ли все эти трудности адаптации у подростков только потому, что они подростки, или же потому, что это подростки, живущие в Америке?

В распоряжении биолога, усомнившегося в старой гипотезе и желающего проверить новую, - лаборатория. Там в условиях самого строгого контроля он может менять свет, воздух, пищу, которые получают его животные или растения с самого момента их рождения и в течение всей их жизни. Оставляя неизменными все условия, кроме одного, он может осуществить самые точные измерения влияния именно этого единственного условия. Это и есть идеальный метод науки, метод контролируемого эксперимента, с помощью которого можно осуществить строгую объективную проверку всех гипотез.

Даже в области ранней детской психологии исследователь лишь частично может воспроизвести эти идеальные лабораторные условия. Он не может контролировать дородовое окружению ребенка, а свои объективные измерения сможет осуществить только после его рождения. Он может, однако, контролировать среду, в которой ребенок живет в течение нескольких первых дней своей жизни, и решать, какие зрительные, слуховые, обонятельные или вкусовые раздражители оказывают на него влияние. Но для исследователей юношеского возраста не существует таких простых условий работы. А мы пожелали исследовать не более и не менее как влияние цивилизации на развитие человека в пубертатный период. Для того чтобы изучить его самым строгим образом, нам следовало бы сконструировать разные типы различных цивилизаций и подвергнуть большие группы подростков влиянию разных сред. При этом мы бы составили перечень факторов, влияние которых мы хотели бы исследовать. И уже затем, если бы мы захотели, например, изучить влияние размеров семьи на психологию подростков, мы должны были бы построить ряд цивилизаций, сходных во всех отношениях, исключая одно - организацию семьи. И тогда, если бы мы нашли отличия в поведении наших подростков, то мы могли бы с уверенностью утверждать, что именно размеры семьи вызывают это отличие, что, например, единственному ребенку предстоит более бурная юность, чем ребенку - члену большой семьи. Точно таким же образом мы смогли бы поступить и с целой дюжиной других факторов, предположительно оказывающих влияние на поведение подростков: раннее или позднее знание о половой жизни, ранний или поздний сексуальный опыт, раздельное или совместное обучение полов, разделение труда между полами или те общие трудовые задачи, давление, оказываемое на ребенка с целью заставить его сделать определенный конфессиональный выбор, или же отсутствие такового. Мы бы варьировали один фактор, оставляя совершенно неизменными другие, и анализировали, какие стороны нашей цивилизации, если такие вообще имеются, ответственны за трудности, переживаемые нашими детьми в юношеском возрасте.

К сожалению, нам отказано в таких идеальных методах эксперимента, когда предметом нашего исследования становятся человечество или вся структура социальных отношений. Экспериментальная колония Геродота, где младенцы отбираются у родителей2, а результаты их воспитания тщательно регистрируются,- утопия. Неправомерен и выборочный метод - отбор из нашей собственной цивилизации групп детей, удовлетворяющих тому или иному требованию. По этому методу мы должны были бы отобрать пятьсот подростков из маленьких семей и пятьсот - из больших, а затем попытаться установить, кто из них пережил наибольшие трудности приспособления к среде в юности. Но при этом мы бы не знали, каковы были другие факторы, воздей ствовавшие на этих детей,- какое воздействие на их юношеское развитие оказало их знакомство с половой жизнью или же соседи из их непосредственного окружения.

Какой же метод тогда доступен для нас, желающих провести эксперимент на людях, но не имеющих возможности ни создать контролируемые условия для такого эксперимента, ни найти примеры этих условий в нашей собственной цивилизации? Единственно возможный метод для нас - это метод этнографа, обращение к иной цивилизации и изучение людей, живущих в условиях другой культуры в какой-то иной части мира. Для таких исследований этнографы выбирают совсем простые, примитивные народы, общество у которых никогда не достигало усложненности, характерной для нашего. Выбирая такие простые народы, как эскимосы, австралийские аборигены, жители островов южной части Тихого океана, индейцы пуэбло, этнографы руководствуются следующим соображением: простота цивилизации облегчает ее анализ.

В развитых цивилизациях, подобных европейским или высшим цивилизациям Востока, исследователю понадобились бы годы, прежде чем он начал бы понимать силы, действующие внутри их. Изучение только французской семьи как института потребовало бы от него предварительного изучения французской истории, французского права, отношения протестантизма и католицизма к полу и личности. Примитивный народ, лишенный письменности, ставит перед нами значительно менее сложную задачу, и опытный исследователь может понять принципы организации примитивного общества за несколько месяцев.

Мы также не делаем предметом нашего исследования и простую крестьянскую общину в Европе или же изолированную группу белых жителей гор на американском Юге. Образ жизни этих людей, хотя и прост, принадлежит, в сущности, той же самой исторической традиции, которой принадлежат и сложные части европейской или американской цивилизации. Предметом нашего исследования мы берем примитивные группы, имеющие за своей спиной тысячелетия исторического развития по путям, совершенно отличным от наших. Категории индоевропейской грамматики отсутствуют в их языке, их религиозные идеи по самой своей природе отличны от наших, их социальная организация не только проще, но и существенно отлична от нашей. Все эти контрасты, которые одновременно и достаточно ярки, чтобы удивить и пробудить мысль каждого, привыкшего только к нашему образу жизни, и достаточно просты, чтобы их можно было понять быстро, помогут узнать многое о влиянии цивилизаций на индивидуумов, живущих в них.

Вот почему, исследуя проблему юности, я решила не ехать ни в Германию, ни в Россию, а отправилась на Самоа, на один из островов в Тихом океане, расположенный в 13 градусах от экватора и населенный смуглым полинезийским народом. Я женщина и, следовательно, могла рассчитывать на большую доверительность в работе с девушками, чем с юношами. Кроме того, женщин-этнологов мало, и потому наши знания о девушках, принадлежащих к примитивным народам, значительно более скудны, чем знания о юношах. Это и побудило меня обратить преимущественное внимание в моем исследовании на самоанскую девушку-подростка.

Но, поставив себе задачу таким образом, я должна была вести себя совершенно иначе, чем я бы себя вела, будь предметом моего исследования девушка-подросток в Кокомо, штат Индиана. В последнем случае я бы сразу же взялась за суть дела. Мне бы не пришлось долго размышлять над языком штата Индиана, над его застольными манерами или же ритуалом отхода ко сну. Мне не пришлось бы также изучать самым исчерпывающим образом, как там учат детей одеваться, пользоваться телефоном или же что вкладывается в понятие совести в Индиане. Все это входит в общую структуру американского образа жизни, известного мне как исследователю и вам - как читателям.

Но дело обстоит совершенно иначе, когда мы проводим эксперимент с девушкой-подростком, принадлежащей к примитивному пароду. Она говорит на языке, сами звуки которого необычны, на языке, где существительные становятся глаголами, а глаголы - существительными самым причудливым образом. Иными оказываются и все ее жизненные привычки. Она сидит на земле скрестив ноги, а усадить ее на стул - это значит сделать ее напряженной и жалкой. Она ест пальцами из плетеной тарелки и спит на полу. Ее дом - это просто круг из забитых в землю кольев, накрытый конусообразной пальмовой крышей, с полом из обточенных морем кусков кораллов. Совсем другая и окружающая ее природа. Над ее деревней колышется листва кокосовых пальм, хлебных и манговых деревьев. Она никогда не видела лошади, а из животных ей известны только свинья, собака и крыса. Она ест таро3, плоды хлебного дерева, бананы, рыбу, диких голубей, полупрожаренную свинину и береговых крабов. И как необходимо было понять глубокие отличия природного окружения, повседневных привычек жизни полинезийской девушки от наших, так же необходимо было осознать, что и социальное окружение этой девушки в его отношении к сексу, детям, личности находится в столь же сильном контрасте с социальным окружением юной американки.

Я углубилась в изучение девушек в этом обществе. Я проводила большую часть моего времени с ними. Я самым тщательным образом изучила домашнюю обстановку, в которой жили эти девушки-подростки. Я тратила больше времени на игры детей, чем на советы старейшин. Говоря на их языке, питаясь их пищей, сидя на полу, покрытом галькой, босая и скрестив ноги, я делала все, чтобы сгладить разницу между нами, сблизиться и понять всех девушек из трех маленьких деревень, расположенных на берегу маленького острова Тау в архипелаге Мануа.

В течение девяти месяцев, проведенных мною на Самоа, я познакомилась со многими деталями из жизни этих девушек - с размерами их семей, положением и обеспеченностью их родителей, выяснила, насколько обширен их собственный половой опыт. Все эти факты повседневной жизни суммированы мною в таблице, приложенной к книге. Все это даже не сырой материал, а лишь голый костяк для изучения семейных проблем и половых отношений, норм дружбы, преданности, личной ответственности, всех тех неуловимых точек кипения, нарушающих спокойную жизнь наших юных полинезиек. Но так как все эти трудноуловимые стороны жизни девушек были столь сильно сходны между собою, так как жизнь одной девушки столь сильно напоминала жизнь другой в простой однородной культуре Самоа, то я сочла себя вправе обобщать, хотя я познакомилась всего лишь с пятьюдесятью девушками, живущими в трех маленьких соседних деревнях.

В главах, следующих за этим введением, я описала жизнь девушек, жизнь их младших сестер, которые скоро станут подростками, их братьев, говорить с которыми им запрещает строгое табу, их старших сестер, прошедших через пубертатный период, их отцов и матерей, мнения и установки которых определяют мнения и установки их детей. И, описывая все это, я всегда задавала себе тот вопрос, который и послал меня на Самоа: являются ли проблемы, будоражащие наших подростков порождением подросткового периода, как такового, или они продукт цивилизации? Будет ли подросток вести себя иначе в других условиях?

Но такая постановка проблемы уже в силу несходства этой простой жизни на маленьком тихоокеанском острове с нашей заставила меня воссоздать картину всей социальной жизни на Самоа. При этом нас интересовали только те стороны этой жизни, которые проливают свет на проблемы юности. Нас не занимали вопросы политической организации самоанского общества, так как они не влияют на девушек и не затрагивают их. Детали систем родства или культа предков, генеалогии и мифологии, представляющие интерес только для специалистов, будут опубликованы в другом месте. Здесь же я попыталась показать самоанку в ее социальном окружении, описать течение ее жизни от рождения до смерти, проблемы, которые она должна будет решать, ценности, которыми она руководствуется в своих решениях, страдания и наслаждения человеческой души, заброшенной на остров в Южных морях.

Это описание претендует на то, чтобы сделать нечто большее, чем просто осветить одну конкретную проблему. Оно должно также дать читателю некоторое представление об иной - и контрастной по отношению к нашей - цивилизации, об ином образе жизни, который другие представители человеческого рода сочли и удовлетворительным pi приятным. Мы хорошо знаем, что самые тонкие наши ощущения и самые высокие ценности всегда в своей основе имеют контраст, что свет без мрака, красота без безобразия потеряли бы свои качества, переживались бы нами не так, как сейчас. Аналогичным образом, если бы мы пожелали оценить нашу собственную цивилизацию, этот усложненный порядок жизни, который мы создали для самих себя и с таким усилием стремимся передать нашим детям, то нам бы следовало сопоставить ее с другими цивилизациями, весьма отличными от нашей. Человек, совершивший путешествие в Европу, возвращается в Америку в состоянии обостренной чувствительности к оттенкам своих собственных манер и взглядов, к тому, чего до путешествия он совершенно не замечал. Но Европа и Америка - части одной и той же цивилизации. Уже простые вариации одной и той же большой модели жизни обостряют способность критической оценки у исследователя современной Европы или же у исследователя нашей собственной истории. Но если мы выйдем из потока индоевропейской культуры, то способность критической оценки нашей цивилизации увеличится еще более. Здесь, в отдаленных частях мира, в исторических условиях, весьма отличных от тех, что привели к расцвету и падению Греции и Рима, группа человеческих существ разработала модели жизни, настолько отличные от наших, что даже в самых смелых фантазиях мы не можем допустить их влияния на наши решения. Каждый примитивный народ избрал для себя одну совокупность человеческих способностей, одну совокупность человеческих ценностей и перекроил их по себе в искусстве, социальной организации, религии. В этом и состоит уникальность его вклада в историю человеческого духа.

Острова Самоа дают нам только одну из этих привлекательных и разнообразных моделей жизни. Но как путешественник, единожды вышедший из дома, мудрее человека, никогда не переступавшего собственного порога, так и знание об иной культуре должно обострить нашу способность исследовать с большей настойчивостью, оценивать с большей симпатией нашу собственную.

В силу же того что мы поставили перед собою совершенна конкретную современную проблему, это повествование о другом образе жизни будет посвящено в основном воспитанию, то есть процессу, благодаря которому младенец любого пола, прибывший на сцену человеческих деяний совершенно неокультуренным, становится полноправным взрослым членом своего общества. Наиболее рельефно мы представим те стороны самоанской педагогики, беря это слово в самом широком смысле, которыми она отличается от нашей. И это противопоставление, обновив и сделав более живыми и наше самопознание, и нашу самокритику, может быть, поможет нам по-новому оценить и даже строить воспитание, которое мы даем нашим детям.

Из книги Марчер, Л. Олларс, П. Бернард. Травма рождения: метод ее разрешения автора Марчер Лизбет

Из книги Тусовка решает все. Секреты вхождения в профессиональные сообщества автора Иванов Антон Евгеньевич

Из книги Шопинг, который вас разоряет автора Орлова Анна Евгеньевна

Введение В последнее время у россиян появилась новая нездоровая страсть – совершать покупки, – которая приобретает все большие масштабы. Это явление пришло из-за границы вместе с пропагандой западной культуры.Во всем мире психологи начали бить тревогу. Навязчивое

Из книги Воспитание без крика и истерик. Простые решения сложных проблем автора

Введение Вы говорите: – Дети нас утомляют. Вы правы. Вы поясняете: – Надо опускаться до их понятий. Опускаться, наклоняться, сгибаться, сжиматься. Ошибаетесь. Не от этого мы устаем. А оттого, что надо подниматься до их чувств. Подниматься, становиться на цыпочки, тянуться.

Из книги Как вырастить Личность. Воспитание без крика и истерик автора Сурженко Леонид Анатольевич

Введение Вы говорите: – Дети нас утомляют. Вы правы. Вы поясняете: – Надо опускаться до их понятий. Опускаться, наклоняться, сгибаться, сжиматься. Ошибаетесь. Не от этого мы устаем. А оттого, что надо подниматься до их чувств. Подниматься, становиться на цыпочки,

Из книги Счастливый брак автора Крабб Лэрри

Введение Соломон писал: «Бывает нечто, о чем говорят: «Смотри, вот это новое», но это было уже в веках, бывших прежде нас» (Екл. 1:10).Еще одна книга о семье… Может ли быть в ней что-нибудь новое? Не пора ли перестать писать книги, в которых прописные истины выдаются за последнее

Из книги Как сохранить брак. Как восстановить отношения, давшие трещину автора Дженике Дункан

Введение Плохую службу служат христианству те «христианские браки», где верующие строят свои семейные отношения, опираясь на мирские ценности и рассчитывая лишь на свои человеческие силы. Если мы намерены воплощать любовь и силу Христа в наших брачных отношениях, то мы,

Из книги Как успевать все. Пособие по управлению временем автора Берендеева Марина

ВВЕДЕНИЕ Помните те времена, когда ребенком вы, лежа на траве, смотрели на плывущие по небу облака? Обычно дети в такие минуты фантазируют о том, кем они станут, когда вырастут. Продавец в магазине, булочник, ювелир – список возможностей казался тогда неисчерпаемым;

Из книги Мужские особи: виды и подвиды. автора Баратова Наталья Васильевна

Введение Если вы сохраняете голову на плечах, когда все вокруг теряют свои, значит, вы просто не понимаете ситуацию. Закон Эванса. День за днем, из года в год мы что-то делаем, суетимся, не обращая внимания на то, что именно и как мы делаем. Давайте посмотрим на самих себя

Из книги Аутогенная тренировка автора Решетников Михаил Михайлович

Введение Мужские особи… Особенности охоты… Есть в таком заголовке что-то активное, даже агрессивное, воинственное. Впрочем, удивляться не приходится. Какие времена на дворе, такие и нравы. А времена такие, что если сидеть скромненько в уголочке, то так и просидишь никем

Из книги Суперфрикономика автора Левитт Стивен Дэвид

Из книги Советы брачующимся, уже забракованным и страстно желающим забраковаться автора Свияш Александр Григорьевич

Из книги Оксфордское руководство по психиатрии автора Гельдер Майкл

Введение Когда читаете мои мудрые мысли, старайтесь избавиться от своих - глупых. К.Цивилев Учитывая бешеный темп современной жизни, вы, уважаемый читатель, хотите как можно быстрее ответить себе на вопрос:Для кого эта книга и зачем она нужна?Ответим сразу на первую

Из книги По ту сторону принципа удовольствия. Психология масс и анализ человеческого «Я» автора Фрейд Зигмунд

Из книги Женщина. Учебник для мужчин. автора Новоселов Олег

I. Введение Противопоставление индивидуальной и социальной, или массовой, психологии, которое, на первый взгляд, может показаться столь значительным, многое из своей остроты при ближайшем рассмотрении теряет. Правда, психология личности исследует отдельного человека и

И.С.Кон. Маргарет Мид и этнография детства

Маргарет Мид (1901-1978)

Имя американского этнографа Маргарет Мид (1901-1978), избранные сочинения которой по этнографии детства представлены в настоящем сборнике, хорошо известно не только этнографам и антропологам, но и социологам, психологам, историкам, педагогам, да и вообще читающей публике. Ни один этнограф в мире до нее не пользовался такой широкой популярностью и не был так читаем. Тираж первой же ее книги "Взросление на Самоа" (1928) превысил два миллиона экземпляров, и она была переведена на шестнадцать языков, к которым теперь прибавляется семнадцатый - русский. Многие люди на Западе благодаря Мид впервые узнали о существовании науки этнографии (в США ее называют культурной антропологией или этнологией) и о том, что ее на первый взгляд сугубо экзотические данные не только занимательны, но и весьма важны для понимания нашего собственного сегодняшнего и завтрашнего бытия. Кроме высоких научных отличий Мид была удостоена множества почетных социальных званий. В 1949 г. американские издатели назвали ее Выдающейся Женщиной Года в области науки, в 1956 г.- одной из выдающихся женщин XX столетия. В 1970-х годах Мид стала, по выражению одного американского ученого, "символом всей этнографии"; журнал "Тайм" 21 марта 1969 г. назвал ее "Матерью Мира".

Чем обусловлена эта известность?

Прежде всего Мид была выдающимся и очень плодовитым ученым. Она опубликовала свыше 25 книг, была редактором нескольких важных коллективных трудов и автором сотен научных и публицистических статей1. При этом она никогда не занималась частными, второстепенными сюжетами. Ее книги, статьи и выступления всегда были посвящены актуальным, теоретически и социально значимым темам. Этнографические труды Мид в значительной степени основаны на результатах ее собственных полевых исследований. Она впервые описала образ жизни и культуру нескольких народов Океании, причем сделала это чрезвычайно талантливо. Этнографические книги Мид отличаются конкретностью, живостью и образностью изложения, создавая у читателя впечатление, будто он сам побывал в этих отдаленных землях и лично видел описываемые нравы и сцены. В предисловии к последнему (1973) изданию книги о Самоа исследовательница подчеркивала, что "это было первое антропологическое полевое исследование, написанное без внешних признаков научности, призванных мистифицировать неспециалистов и поразить собственных коллег. Мне казалось тогда - и все еще кажется,- что, если наши исследования образа жизни других народов хотят иметь какой-то смысл для народов индустриального мира, они должны писаться для них, а не упаковываться в жаргон, понятный лишь специалистам"3). Мид никогда ничего не описывает "просто так", она всегда имеет, в виду какую-то теоретическую проблему. В зависимости от характера издания и уровня ее разработанности эта проблема может формулироваться в житейских или специальных терминах, но она всегда есть и, как правило, четко поставлена. С именем Мид связано выдвижение целого ряда новых научных гипотез, например о природе родительских чувств, соотношении материнских и отцовских ролей, происхождении и функциях мужских и женских инициации, психологических механизмах формирования половой идентичности ребенка и т. д. Ею впервые введены некоторые понятия и термины. Например, различение культур, в которых дети обучаются в основном практически, на собственном опыте, но под руководством старших (learning cultures), и культур, где существуют специализированные институты обучения детей (teaching cultures)4. Или разграничение понятий социализации и инкультурации (enculturation), где первое обозначает социальное научение вообще, а второе - "реальный процесс научения, как он происходит в специфической культуре"5.

Важнейшая особенность научной деятельности Мид - ее междисциплинарность. Эта женщина вообще не признавала дисциплинарных границ. Этнографическое описание культуры отдельного народа то и дело органически перерастает у нее в обсуждение общих проблем социальной, возрастной или дифференциальной психологии, социологии или теории воспитания. Причем все это делается профессионально, с хорошим знанием специальной социологической или психологической литературы. Недаром публикации Мид или ссылки на ее работы можно найти не только в этнографических, но и в самых солидных социологических, психологических, психиатрических, сексологических, педиатрических и педагогических изданиях. Ее избирали не только президентом Американской антропологической ассоциации, но и президентом Всемирной федерации психического здоровья, Общества по исследованию общих систем, Всемирного общества эристики (наука о человеческих поселениях, синтезирующая данные технических, социально-экономических наук, архитектуры и эстетики), Американской ассоциации содействия прогрессу науки и т. п. В наш век узкой научной специализации, когда об ученых, работающих на стыке наук, чаще отзываются полуиронически: "NN - лучший психолог среди этнографов и лучший этнограф среди психологов", такое широкое признание поистине беспрецедентно.

Узкая научная специальность Маргарет Мид была сугубо академической: всю жизнь она была музейным работником - сначала сотрудницей, а затем хранительницей отдела этнологии Американского музея естественной истории. Однако ее исследования были обращены к современности. Уже подзаголовок ее первой книги - "Психологическое исследование примитивной юности для западной цивилизации" - был поистине программным. Изучение далекого прошлого было для нее орудием понимания настоящего и воздействия на будущее.

Всю свою сознательную жизнь Мид оспаривала формулу "Нельзя изменить человеческую природу", считая совершенствование людей и общества главной задачей этнографии. В 1973 г. она писала о своей первой книге: "Я написала эту книгу как вклад в наше познание того, насколько сильно человеческий характер, способности и благополучие молодых людей зависят от того, чему они учатся, и от социальных порядков общества, в котором они родились и воспитаны. Чтобы вовремя изменить наши современные общественные учреждения и предотвратить катастрофу, нам все еще нужно что-то знать. В 1928 г. несчастьем, перед лицом которого мы стояли, была надвигавшаяся война; в 1949 г. это была возможность мировой ядерной войны; сегодня это также экологический, технологический и демографический кризис, угрожающий нашему существованию"6.

Для Мид мир при всем его многообразии всегда был единым целым. Она критиковала и разоблачала расизм, боролась за равноправие женщин, отстаивала интересы детей и молодежи, вскрывала пороки американского образа жизни и противоречия капиталистической индустриализации и "вестернизации" бывших колониальных народов, подрывающие их национальную самобытность и культуру.

Разумеется, не все ее теоретические диагнозы и политические рекомендации были правильны. Основываясь на позициях буржуазного либерализма, Мид часто предавалась политическим иллюзиям, оценивая социальные конфликты современности с точки зрения внеклассового просветительства и гуманизма. Однако она всегда поддерживала идею равенства и дружбы народов, основанную на признании единства и общности коренных интересов "планетарного сообщества" как целого. "Планетарное сообщество состоит теперь из всех обитателей планеты, и его цельность и безопасность зависят от каждого из них"7. Человечество не может пожертвовать ни одной, самой малой своей частью, не подвергая опасности гибели всех остальных. На этнографа, который лучше всех других ученых понимает единство и одновременно множественность, устойчивость и одновременно хрупкость человеческой культуры, это накладывает особые обязанности. "Одно из великих открытий антропологии в годы второй мировой войны состояло в том, что мы все время должны были говорить и писать так, как если бы все нас слушали. Сегодня требование, чтобы каждый слушал и был выслушан, составляет надежду нашего находящегося в опасности, но потенциально способного к самоизлечению мира"8.

Диапазон научных занятий Мид исключительно широк. В нем можно выделить несколько основных тем. Во-первых, этнография детства - закономерности развития и воспитания детей и подростков в зависимости от этнографических и социальных особенностей образа жизни народов. Во-вторых, проблемы пола - закономерности дифференциации мужских и женских социальных ролей, полового разделения труда, стереотипов маскулинности и фемининности и связанных с ними психологических и поведенческих черт, включая сексуальное поведение мужчин и женщин. В-третьих, проблемы этнопсихологии, закономерности формирования и проявления национального характера, этнического самосознания и этнокультурные особенности психических процессов у разных народов. В настоящий сборник включены главным образом работы, относящиеся к этнографии детства, в которой М.Мид оставила особенно заметный след. Недаром ее называют "первым антропологом детства и юности"9. Как же складывались и развивались эти исследования?

Маргарет Мид родилась в Филадельфии 16 декабря 1901 г. и училась сначала в знаменитом женском Барнард-колледже, а затем в Колумбийском университете10. Первоначально она собиралась специализироваться по психологии, но осенью 1923 г. под влиянием Франца Боаса и Рут Бенедикт переключилась на этнографию. Темой ее первой работы был сравнительный анализ этнографических данных об особенностях строительства каноэ и жилищ и татуировки у народов Полинезии.

1920-е годы, когда формировались научные взгляды и программа будущих исследований Мид, были годами сильного интеллектуального брожения в общественных науках11. В социологии и этнографии шел яростный спор о соотношении биологических и социальных факторов развития человека и общества, который Фрэнсис Галтон в 1874 г. сформулировал в виде шекспировской антитезы "природы и воспитания"12. "Выражение "природа и воспитание", - писал Галтон, - удобное словосочетание, потому что оно разделяет на две рубрики бесчисленные элементы, из которых состоит личность. Природа - это то, что человек приносит с собой в мир, а воспитание - все влияния извне, которым он подвергается после рождения"13. Эта оппозиция формулировалась в различных терминах (природа и культура, наследственность и воспитание, биологическое и социальное, врожденное и наученное, индивидуальность и среда) и относилась к разным объектам (одни подразумевали свойства индивида, другие - популяции (нации или расы), третьи - общества, социальные системы). Однако сторонники биологического детерминизма, крайней формой которого была евгеника, отдавали предпочтение природе (по мнению Карла Пирсона14, влияние среды составляет меньше одной пятой, а вполне возможно - даже одной десятой доли влияния наследственности), тогда как сторонники культурного детерминизма подчеркивали значение культуры и воспитания.

Ведущим представителем последней ориентации в американской этнографии был выдающийся антрополог, этнограф и лингвист Франц Боас. Школа Боаса в 1920-х годах занимала господствующие позиции в американской науке, из нее вышли многие выдающиеся ученые: Альфред Льюис Крёбер, Александр Гольденвейзер, Роберт Лоуи, Нол Радин и Рут Бенедикт.

С точки зрения Боаса и его учеников, культура - явление особого рода, которое не может быть ни сведено к биологии, ни выведено из нее, ни подведено под ее законы. По выражению Крёбера, культура - вещь sui generis, которая может быть объяснена только из самой себя - omnis cultura ex cultura. Требование объяснять культуру из нее самой подводит нас ко второму водоразделу, чрезвычайно важному для обществоведения первой четверти XX в.- проблеме эволюции.

Для социологов и этнографов-эволюционистов второй половины XIX в., например Эдуарда Бернетта Тэйлора, объяснить какое-либо явление значило выяснить его происхождение, проследить его историческое становление. История культуры в целом и отдельных ее элементов казалась более или менее единым, последовательным и непрерывным процессом. На рубеже XX в. научная парадигма меняется15. Эволюционизм вытесняется, с одной стороны, диффузионизмом, согласно которому распространение культурных явлений объясняется заимствованиями и взаимными влияниями, а с другой - функционализмом, который считает, что любой социальный институт или факт культуры объясняется прежде всего теми функциями, которые он выполняет в поддержании и развитии соответствующего социального целого (Эмиль Дюркгейм в социологии, Бронислав Малиновский в этнографии).

Интерес к социальному целому охватывает и психологов. Если представители "психологической социологии" второй половины XIX в. апеллировали в первую очередь к "имманентным" законам" индивидуального сознания, то дюркгеймовская школа выдвигает на первый план задачи изучения коллективных представлений и соответствующих конфигураций культуры. Известный американский социолог Уильям Филдинг Огберн, лекции которого Мид слушала в Барнард-колледже и позже короткое время работала под его началом, учил, что "мы никогда не должны искать психологических объяснений социальных явлений, пока не исчерпаны попытки объяснить их в терминах культуры"16. Эта полностью соответствовало установкам школы Боаса.

Желание понять этническую специфику не только социальных институтов, но и мотивов человеческого поведения способствует на рубеже XX в. сближению этнографии с психологией. Но в психологии этого периода также идут острые споры. С одной стороны, в ней очень силен инстинктивизм, особенно в психоаналитическом варианте, постулирующий наличие имманентных законов человеческого развития и универсальных мотивационных синдромов (эдипов комплекс и т. д.). С другой стороны, в начале 1920-х годов резко возрастает влияние бихевиоризма, утверждающего, что человеческое поведение главным образом результат научения. Эту позицию разделяет и молодая социальная психология. Как писал в 1924 г. в прямой полемике с Пирсоном известный американский социолог Лестер Бернард, "ребенок, достигший разумного возраста, в девяти десятых или девяносто девяти сотых своего характера реагирует непосредственно на среду и только в незначительном остаточном сегменте своей природы действует непосредственно инстинктивно"17.

Споры эти имели самое прямое отношение и к этиологии. Уже в 1920-х годах Малиновский поставил под сомнение универсальность эдипова комплекса, ссылаясь на многообразие исторических форм семьи и брака и свои полевые наблюдения за сексуальным поведением и воспитанием детей у тробрианцев18, что вызвало острую и длительную, продолжающуюся по сей день полемику. В 1930-х годах в США сложилось особое предметное направление - психологическая антропология, теоретической основой которой стала неофрейдистская концепция "базовой личности", которую развивали Ральф Линтон, Абрам Кардинер и др.19.

Теоретические споры имели вполне определенный политико-идеологический смысл. Биологические теории человека были тесно связаны с расизмом, тогда как школа Боаса была прогрессивно-либеральной. Существенно различались и их практические выводы. Если умственные способности являются врожденными, образование должно ориентироваться на одаренную элиту, если же все зависит от среды и воспитания - нужно искоренять социальное и расовое неравенство. Если разные человеческие общества - только ступеньки единой эволюционной лестницы, то "отсталые" народы должны просто "европеизироваться". Если же каждая этническая культура имеет собственное ядро, то изменить отдельные ее элементы, не меняя целого, невозможно; европейцы, с одной стороны, должны учить "отсталые" народы, а с другой - сами учиться у них.

Но как проверить, какая теоретическая ориентация правильна? "Фундаментальная трудность, стоящая перед нами, - писал Боас в октябре 1924 г.,- состоит в отделении того, что внутренне заложено в телесной структуре, от того, что приобретается при посредстве культуры, в которую включен каждый индивид; или, если выразить это в биологических терминах, что определено наследственностью и что - условиями среды, что эндогенно и что экзогенно"20. Единственно возможным способом проверки теории культурного детерминизма Боасу казалось сравнительное изучение детства и юности у народов, живущих в разных культурных условиях. Согласно общепринятой в США в те годы психологической концепции Стэнли Холла, отрочество и юность - это период "бури и натиска", поиска себя, конфликта отцов и детей и т. д. Но чем обусловлен этот драматизм? Если, как полагали большинство психологов, он коренится в закономерностях полового созревания, эти черты должны быть инвариантными и повторяться во всех обществах и культурах, независимо от уровня их социально-экономического развития, общественного строя, структуры семьи и т. д. Любое исключение из этого правила было бы его опровержением, доказывая, что протекание юности зависит не столько от всеобщих закономерностей онтогенеза, сколько от свойств конкретной культуры, детерминирующей соответствующий тип личности и его развитие.

Выяснить этот вопрос на примере самоанских девушек Боас поручил своей 23-летней аспирантке, причем, как свидетельствует его письмо от 1925 г., цитируемое Мид (наст. изд., разд. I), теоретическая задача была поставлена им совершенно четко.

Хуже обстояло дело с методологией и техникой. Воспоминания Мид о ее первых полевых исследованиях (наст. изд., разд. I) - исключительно яркий, живой человеческий документ, позволяющий понять трудности работы этнографа в те далекие годы. Следует сказать, что техническая неподготовленность к работе в поле, о которой пишет Мид, была характерна не только для учеников Боаса. Этнография 1920-х годов имела еще сравнительно мало кодифицированных исследовательских методов и приемов, так что молодые ученые вынуждены были многому учиться в основном на собственном, часто горьком опыте. Воспоминания старейших советских этнографов, учеников Л.Я.Штернберга и В.Г.Богораза, об их первых студенческих полевых экспедициях в Сибирь или на Крайний Север содержат немало похожих эпизодов.

Недостаточный профессионализм в сочетании с жаждой открытий нередко оборачивался просчетами и ошибками в описании и интерпретации фактов. Зато ему сопутствовали свежесть восприятия и широкий охват явлений, что иногда теряется при слишком узком профессионализме. Это касается не только этнографического "поля". Канадский историк Эдуард Шортер, сравнивая описание европейского крестьянского быта сельскими врачами, священниками и другими бытописателями XVIII - начала XIX в. с работой позднейших профессиональных фольклористов и этнографов, с грустью замечает, что, хотя любители часто бывали неточны и наивны, они пытались воспроизвести и понять живую жизнь, тогда как профессионалы нередко ограничиваются "пустой каталогизацией ее форм"21.

Читая "Взросление на Самоа", приводимое нами с некоторыми сокращениями, легко представить себе огромное впечатление, которое производила эта книга шестьдесят лет назад. Правда, картина самоанской жизни местами выглядела идиллически, напоминая "счастливых дикарей" просветительской литературы

XVIII в. Но в книге не скрывались и теневые стороны этой жизни: материально-техническая и социальная отсталость, слабое развитие индивидуальности и многое другое. Предисловие самого Боаса гарантировало высокий научный уровень книги, и фактически для своего времени первые полевые исследования Мид были технически достаточно грамотными, хотя шестимесячного пребывания в стране и наблюдения за 68 девушками от 8 до 20 лет при довольно слабом владении местным языком явно недостаточно, чтобы уверенно судить о национальном характере самоанцев и об отличиях их народной педагогики от америконской.

Яркая, высокоинформативная и острая книга Мид, подвергающая критике всю систему семейных отношений, воспитания детей и половой морали американского общества, сразу же стала бестселлером и получила высокую оценку специалистов.

Не только близкие к Боасу Р. Бенедикт и Р. Лоуи, но и весьма критичный Малиновский назвали "Взросление на Самоа" "выдающимся достижением" и "абсолютно первоклассным образцом описательной антропологии"22. К этим оценкам в дальнейшем присоединились Бертран Рассел, Хэвлок Эллис, Лесли Уайт, Эдуард Эванс-Причард, Мелвил Херсковиц, Отто Клайнберг, Джон Хонигман, Джордж Девере, Роберт Левайн и многие другие авторитетные ученые.

Сама Мид до конца жизни считала "Взросление на Самоа" своей лучшей книгой и никогда не переделывала ее, а только снабжала новыми предисловиями. Пусть мир, изображенный в этой книге, неузнаваемо изменился, а ее исследовательские методы устарели. Монографии о первобытных обществах не могут переписываться. Подобно портретам умерших знаменитостей, они "всегда будут служить просвещению и развлечению будущих поколений и навсегда останутся истинными, потому что невозможно дать более правдивую картину того, что уже ушло"23.

Даже сами самоанцы стали, казалось, изучать свои прошлые обычаи по книге Мид. В 1956 г. журнал "Нью-Йоркер" опубликовал остроумную карикатуру, изображающую группу выстроившихся в ожидании инициации туземных юношей, которым вождь вручает книгу со словами: "Молодые люди, вы достигли возраста, когда вам пора узнать обряды и ритуалы, обычаи и табу нашего острова. Но вместо того чтобы подробно рассказывать о них, я хочу просто подарить каждому из вас по экземпляру прекрасной книги Маргарет Мид"24.

Неожиданный успех первой книги вдохновил молодую исследовательницу на новые экспедиции. В 1928-1929 гг. она едет на острова Адмиралтейства, где изучает детей племени манус, в 1930-1933 гг.- па Новую Гвинею для изучения папуасских племен арапешей, мундугуморов, ятмулов и чамбули (часть этих исследований она проводила вместе с мужем Рео Форчуном). В 1936-1939 гг. вместе с новым мужем, также известным этнографом, Грегори Бейтсоиом Мид осуществляет большое полевое исследование на острове Бали (Индонезия). В 1953 г. она организует вторую экспедицию на остров Манус, который кратковременно посещает также в 1965, 1966 и 1967 гг. Атмосфера и результаты первых из этих экспедиций хорошо описаны в ее воспоминаниях (наст. изд., разд. I).

За новыми экспедициями следуют новые книги. В 1930 г. выходит книга "Как растут на Новой Гвинее" с подзаголовком "Сравнительное исследование примитивного воспитания", в которой подробно описываются воспитание, поведение и психология детей племени манус и в свете этого опыта обсуждается ряд современных психолого-педагогических проблем. В настоящем издании переведены несколько разделов этой книги ("Введение", "Воспитание в раннем детстве", "Семейная жизнь", "Мир ребенка" и "Воспитание и личность" и опубликованная в качестве приложения статья "Этнологический подход к социальной психологии").

В 1935 г. вышла книга "Пол и темперамент в трех примитивных обществах", в которой сравнивается образ жизни трех папуасских племен: арапешей, мундугуморов и чамбули. В настоящем издании переведены ее введение и большая часть раздела об арапешах; сведения о чамбули частично отражены в воспоминаниях Мид.

Позже, в 1939 г., все три книги ("Взросление па Самоа", "Как растут на Новой Гвинее" и "Пол и темперамент") были изданы вместе25, но продолжали переиздаваться и по отдельности.

Мид часто утверждала, что цель ее первых работ сводилась к тому, чтобы "снова и снова документировать тот факт, что человеческая природа не является жесткой и неизменной"26, не претендуя на теоретические обобщения. Это не совсем так.

В книге о Новой Гвинее Мид как бы между прочим опровергает теорию Люсьена Леви-Брюля о том, что анимистические компоненты первобытного мышления аналогичны мыслительным процессам ребенка. Дикарь и ребенок, по мнению Леви-Брюля, одинаково одухотворяют явления природы, наделяя их человеческими свойствами. Мид считала эту гипотезу сомнительной, полагая, что наличие или отсутствие спонтанного анимизма у детей зависит от уровня развития их воображения и, следовательно, от воспитания. Чтобы проверить свое предположение, она систематически изучала две группы детей манус: от двух до шести и от шести до двенадцати лет. Кроме непосредственного общения с этими детьми и наблюдении за их играми Мид использовала ряд дополнительных методов: тест Роршаха, анализ детских рисунков и специальные вопросы, рассчитанные на то, чтобы спровоцировать анимистические реакции. Оказалось, что если в жизни взрослых манус магия играет важную роль, то сознание маленьких детей вполне реалистично. События, которые взрослые объясняли вмешательством духов, дети приписывали естественным причинам. В детских рисунках манус (Мид собрала их свыше 30 тысяч) не оказалось ничего антропоморфного. Когда исследовательница спрашивала детей о сорвавшейся с причала лодке: "Эта лодка ушла в море потому, что она нехорошая?" - она неизменно получала реалистические ответы типа: "Нет, лодка была плохо привязана". Между тем, по Леви-Брюлю, чем ниже уровень умственного развития, тем анимистичнее должно быть мышление.

Однако реалистичность мышления маленьких меланезийцев по сравнению с их американскими сверстниками - не преимущество, а недостаток. Сторонники модной в США в 1920-х годах теории свободного воспитания утверждали, что дети сами, без помощи взрослых могут создать достаточно сложную культуру, взрослые им скорее мешают. На примере культуры манус Мид показывает ошибочность этого мнения. Там, где взрослые не развивают у детей фантазию, не рассказывают малышам сказок и легенд, не поощряют их художественное творчество, детское воображение оказывается более бедным. "Чтобы детское воображение расцвело, ему необходимо дать пищу. Хотя исключительный ребенок может создать что-то свое, подавляющее большинство детей не сумеют вообразить даже медведя под кроватью, если взрослый не снабдит их медведем"27. В психологической литературе этот вопрос остается спорным. Большинство западных психологов сочли методы Мид ненадежными и неспособными выявить спонтанный детский анимизм28. Однако советские психологи Пеэтер Тульвисте и Анна Лапп, применив методику Мид к 75 эстонским детям от трех до пяти лет, нашли, что она вполне удовлетворительно выявляет наличие или отсутствие анимизма и что гипотеза Мид о его культурном происхождении заслуживает более серьезного внимания29.

Уже в первых своих работах Мид уделяла большое внимание различиям в способах воспитания, физического развития и поведения мальчиков и девочек. В книге "Пол и темперамент" эта проблема становится центральной, как и в более поздней обобщающей книге "Мужчина и женщина: Изучение полов в изменяющемся мире" (1949), которая в нашем сборнике представлена главой об отцовстве (разд. V).

По словам Мид, "Пол и темперамент" - "самая непонятая" ее книга30. Прежде всего непонимание касалось ее предмета. Во введении к книге подчеркивалось, что автор не пытается ответить на вопрос, "существуют ли реальные и универсальные различия между полами и являются ли они количественными или качественными", а хочет лишь показать, "как три примитивных общества сгруппировали свои социальные установки относительно темперамента в связи с вполне очевидными фактами половых различий"31. Говоря современным языком, речь идет не о психофизиологических половых различиях и даже не о дифференциации половых ролей и о половой стратификации, а только о стереотипах маскулинности и фемининности. Но читатели истолковали тему расширительно, как общую теорию половых различий, что навлекло на Мид обвинение в отрицании их биологического субстрата. Некоторые основания к этому и вправду были, так как в заключительной части книги Мид настойчиво подчеркивала, что "многие, если не все, личностные черты, которые мы называем маскулинными или фемининными", имеют не биологическую, а социальную природу. "Мы вынуждены заключить, что человеческая природа почти невероятно пластична, аккуратно и контрастно реагируя на различные социальные условия. Различия между индивидуумами, членами разных культур, как и различия между индивидуумами внутри одной и той же культуры, почти полностью сводятся к различиям в условиях их жизни, особенно в раннем детстве, причем форма, в которой реализуются эти условия, детерминирована культурой. Именно таковы стандартизированные личностные различия между полами: они являются порождениями культуры, требованиям которой учится соответствовать каждое поколение мужчин и женщин"32.

Утверждение, что многие так называемые маскулинные и фемининные свойства не вытекают непосредственно из природных половых различий, а отражают нормативные представления и особенности образа жизни различных обществ, было, несомненно, новаторским и прогрессивным. Вклад Мид в становление социологии и этнографии половых ролей и половозрастной стратификации огромен. Однако ее постановка проблемы была слишком общей и недостаточно гибкой.

Дело не только в соотношении биологического и социального. Степень поляризации мужских и женских ролей и стереотипов и само их содержание варьируют не только от одного общества к другому, но и в зависимости от сферы деятельности, о которой идет речь. Чем теснее тот или иной вид деятельности связан с осуществлением репродуктивной функции, в которой заключается изначальный биологический смысл полового диморфизма, тем больше транскультурных констант и универсалий обнаруживается в половом разделении труда и соответствующих социокультурных нормативах. Даже у чамбули, где, по наблюдению Мид, традиционные стереотипы маскулинности и фемининности - властный, безличный и деятельный мужчина и пассивная, отзывчивая, предпочитающая ухаживать за детьми женщина - перевернуты, уход за детьми, приготовление пищи и целый ряд других традиционно фемининных занятий остаются прерогативой женщин.

Проблема соотношения предметно-инструментального "мужского" и эмоционально-экспрессивного "женского" стиля жизни занимает важное место и в сегодняшней социологии и психологии. Однако ученые строго различают, идет ли речь о ценностно-нормативных ориентациях культуры или об индивидуальных психологических различиях и в каких именно социальных ролях. Мид, обсуждавшая проблему в расплывчатых понятиях теории темперамента, это сделать не могла. Но упрекать ее было бы несправедливо, так как именно ее труды и поднятые ими споры способствовали уточнению постановки вопроса.

Книга "Пол и темперамент" вызвала критику и с другой стороны. Сравнивая стиль воспитания детей и взаимодействия мужчин и женщин у трех папуасских племен, Мид обнаружила между ними глубокие качественные различия. В обществе арапешей "и мужчины и женщины действуют так, как мы привыкли ожидать от женщин, - мягко, по-родительски отзывчиво"; у мундугуморов, наоборот, оба пола ведут себя на мужской манер - агрессивно, напористо и инициативно, а у чамбули "мужчины действуют по нашему "женскому" стереотипу - они по-кошачьи коварны и кокетливы, завивают волосы и ходят за покупками, тогда как их женщины энергичны, хозяйственны и не заботятся об украшениях"33. Читателей удивили не только сами эти различия, но и слишком большая "чистота" схемы, которая казалась заранее сконструированной и слишком стройной, чтобы быть истинной.

В своей рецензии на "Пол и темперамент" известный немецкий этнограф Рихард Турнвальд писал, что идиллическое изображение арапешей, среди которых якобы нет ни агрессивных, ни жадных, ни эгоистичных людей, противоречит фактам, приводимым в самой книге, где часто слышны крики дерущихся детей, мужчины ссорятся из-за женщин, жена избивает мужа и т. д.34.

Отвечая Турнвальду, Мид отклонила его критику, сославшись на то, что все примеры, противоречащие основной модели поведения арапешей, содержатся в главе, посвященной девиантному поведению, без которого не обходится ни одно общество, хотя такие люди и поступки составляют меньшинство. В книге о Самоа, анализируя "нормальную" траекторию жизни девушек, Мид также приводила случаи отклонения от общей нормы, хотя статистических данных о количестве или степени распространенности "аберрантов" и "девиантов" она не имела, утверждая, что "исследование примитивных народов, допускающее статистическую проверку, при существующих условиях работы невозможно"35.

Впрочем, позже Мид признала, что метод, применявшийся в её первых трех работах, "имел много серьезных ограничений: он нарушал правила присущего науке точного и операционального изложения; слишком сильно зависел от индивидуальных факторов стиля и литературного мастерства; его данные трудно было воспроизвести и оценить"36.

Новые полевые исследования, проведенные Мид на острове Бали совместно с Бейтсоном и Макгрегором37 (см. их краткое описание в разд. I наст. изд.), выполнены совершенно иначе. Импрессионистские описания сменились скрупулезным анализом и фиксацией с помощью кино- и фотокамеры отдельных форм и элементов моторного поведения, способов вербальной и невербальной коммуникации и т. д. Исследователи засняли около 25 тысяч слайдов и около 7 тысяч метров кинопленки. Хотя интерпретация этих материалов оказалась довольно сложной, они сделали Мид заметной фигурой в развитии таких новых междисциплинарных отраслей знания, как соматическая этнография и психология экспрессивного поведения.

Наряду с полевыми исследованиями Мид много занимается теорией и обобщением литературных данных. В 1937 г. под ее редакцией вышел большой коллективный труд "Кооперация и конкуренция среди примитивных народов"38, где сравнивались формы социального поведения, включая воспитание детей, у арапешей, гренландских эскимосов, индейцев оджибва, квакиютль, ирокезов, зуньи и дакота, африканских народностей бачига (или кита) и тсонга, филиппинцев-ифугао, меланезийцев-манус и новозеландцев-маори. В 1949 г. Мид публикует уже упоминавшуюся книгу "Мужчина и женщина", в которой детально изложены ее взгляды на природу половых различий и их изменения в современном обществе. В 1950-х годах появляется серия ее работ о понятии и методах изучения национального характера39, весьма критическая книга об американской школе40; вместе с Мартой Вольфенстайн Мид составляет и редактирует сборник "Детство в современных культурах"41. В 1964 г. выходит ее теоретическая книга "Преемственность в эволюции культуры"42 (первая глава ее приведена в наст, изд., разд. VII), в 1961 г. - важная обобщающая статья "Культурные детерминанты сексуального поведения"43. Мид много занимается также историей этнографии44, издает свои воспоминания и письма из экспедиций45. На подъем молодежного движения в 1960-е годы Мид ответила книгой о конфликте поколений (1970), которая сразу стала бестселлером и была переведена на восемь языков; в 1978 г. вышло ее новое, переработанное и дополненное издание, отражающее опыт 1970-х годов46.

"Я ожидаю смерти, но я не собираюсь уходить в отставку",- говорила Мид на рубеже своего 75-летия. Смерть застигла ее 15 ноября 1978 г. в разгар работы.

Быть прижизненным классиком науки, пожалуй, труднее, чем чемпионом мира. Прежние рекорды здесь не только перекрываются новыми, но подчас даже перечеркиваются. Не успели забыться торжественные некрологи, как весной 1983 г. известный австралийский этнограф Дерек Фримэн. посвятивший изучению Самоа сорок лет жизни и шесть лет проживший на Западном Самоа, опубликовал книгу "Маргарет Мид и Самоа. Создание и развенчание одного антропологического мифа"47, где подверг сокрушительной критике не только методологию, по и все конкретные выводы ее важнейшей работы.

По словам Фримэна, когда в апреле 1940 г. он впервые приехал на Самоа, он свято верил каждому слову Мид, но постепенно понял, что нарисованная ею картина не соответствует действительности пи в целом, ни в частностях.

Мид пишет, что самоанской культуре чужд дух соревновательности; в действительности там идет и всегда шла ожесточенная борьба за престиж и социальный статус.

По мнению Мид, самоанцы на редкость миролюбивы и невоинственны; в действительности вся их история наполнена межплеменными войнами, уже Лаперуз отмечал их воинственность.

Вопреки утверждениям Мид, самоанская культура требует от людей абсолютного и безусловного повиновения вышестоящим вождям, и нарушение дисциплины карается здесь сурово и безжалостно. Такая же жестокая авторитарная дисциплина действует и в семейном воспитании; самоанские дети полностью зависят от своих родителей и часто подвергаются физическим наказаниям.

Вопреки уверениям Мид о мягкости и податливости самоанского характера, самоанцы - люди эмоционально страстные, гордые, обладающие высокоразвитым чувством собственного достоинства, оскорбление которого может повлечь за собой даже самоубийство.

Совершенно неверно описаны Мид и их сексуальные нравы. Самоанское общество никогда не было "царством свободной любви"; женская девственность здесь строго охраняется, а потеря ее считается величайшим бесчестьем. Вопреки наивным впечатлениям юной Мид, мужская сексуальность у самоанцев, как и у остальных народов мира, содержит сильные элементы агрессивности; самоанские юноши считают дефлорацию девственницы важным личным достижением и доказательством собственной маскулинности. По числу изнасилований на душу населения, согласно самоанской судебной статистике, изученной Фримэном, Западное Самоа стоит на первом месте в мире, вдвое опережая США и в двадцать раз - Англию. Обычай моетотоло, тайного овладения спящей девушкой, изображенный Мид в романтическом свете, в большинстве случаев настоящее насилие. Успех этого предприятия наносит непоправимый ущерб репутации жертвы, поэтому страх разглашения отдает ее целиком во власть соблазнителя; недаром юношей, застигнутых на месте преступления, сплошь и рядом убивают.

Тезис Мид о гладком, бесконфликтном переходе самоанцев от детства к взрослости опровергается высоким числом правонарушений, самоубийств, истерии и нервных заболеваний среди самоанских подростков и юношей от 12 до 22 лет; местная статистика в этом отношении ничем не отличается от статистики других стран.

Короче говоря, книга Мид рисует совершенно искаженный облик "подлинного" Самоа, и все основанные на ней выводы, включая исходные принципы культурного детерминизма,- лишь "этнографический миф", который следует отбросить, заменив более научной программой.

"Если бы путешественник, вернувшись из далеких стран, стал сообщать нам о людях, совершенно отличных от тех, с которыми мы когда-либо были знакомы, людях, совершенно лишенных скупости, честолюбия или мстительности, находящих удовольствие только в дружбе, великодушии и патриотизме, мы тотчас же на основании этих подробностей открыли бы фальшь в его рассказе и доказали, что он лжет, с такой же несомненностью, как если бы он начинал свой рассказ повествованиями о кентаврах и драконах, чудесах и небылицах"48,- писал Юм. Между тем Мид рассказывает о самоанцах именно это, и тем не менее все ей поверили! Как могло случиться подобное? - спрашивает Фримэн.

Несмотря на свое откровенно враждебное отношение к Мид, Фримэн нисколько не сомневается в ее научной честности и добросовестности. "Заблуждения" Мид он объясняет отчасти методологической неискушенностью, плохим знанием языка и специфическим подбором информантов. Поселившись не среди туземцев, а в доме знакомых американцев, Мид тем самым невольно сузила круг своих возможных человеческих контактов. Девушки, которых она расспрашивала о крайне деликатных сексуальных сюжетах, могли просто подшутить над ней или поведать молодой исследовательнице то, что ей хотелось услышать. Но главное - Мид приехала на Самоа во власти предвзятой идеи и не столько проверяла, сколько пыталась доказать ее. А восторженный прием, оказанный книге, объясняется тем, что миф о мире, где живут счастливые люди, не знающие конкуренции и погони за несбыточным, пользующиеся сексуальной свободой и т. д., как нельзя лучше отвечал духовным запросам мечтавшей об идеале американской и западноевропейской публики 1930-х годов.

Книга Фримэна произвела эффект взорвавшейся бомбы и вызвала бурную полемику не только в научной, но и в массовой прессе.

Крушение репутаций и пересмотр казавшихся бесспорными концепций - дело в истории науки нередкое. Этнографические описания экзотических народов, которых мало кто видел, довольно часто оказываются недостоверными, особенно если речь идет о психологии и символической культуре. Например, много лет классическим описанием образа жизни обитателей Маркизских островов считалась работа Ральфа Линтона49. Но когда в 1956 и 1957 гг. острова посетил более молодой и методологически искушенный исследователь, выяснилось, что Линтон приписал маркизцам взгляды и обычаи, прямо противоположные тем, которых они в действительности придерживались50. Источниками Линтону часто служили разговоры с одним-единственным информантом или наблюдение единичного случая. Кроме того, он не знал ни маркизского, ни даже французского языка. А говорить о табуируемых или интимных отношениях через двух переводчиков - дело заведомо безнадежное. Вежливые туземцы рады пойти навстречу гостю, рассказав то, что ему хочется услышать, а он, в свою очередь, лучше воспринимает то, что вписывается в его теоретическую схему.

Разве не могло случиться подобное и с Маргарет Мид?

Мнения ученых, как обычно, разделились. То, что Мид нарисовала чересчур идиллический, розовый образ Самоа, мало кого удивило. Но, признавая ошибочность ряда суждений Мид, несовершенство ее полевой техники и склонность к слишком широким обобщениям, ведущие американские этнографы Беатриса Уайтинг, Роберт Левайн, Уорд Гуденаф, Роберт Леви, Брэд Eiop, Лоуэлл Холмс, Дебора Геверц, Джордж Маркус, Колин Тэрибулл и другие в целом выступили в защиту Мид51.

Прежде всего ученых шокировала тенденциозность и категоричность Фримэна. Л. Холмс, специалист по Самоа, который еще двадцатью годами ранее на основе собственных полевых наблюдений отметил ошибочность некоторых утверждений Мид (на него прямо ссылается Фримэн), заявил, что книга Фримэна больше напоминает ему памфлет правого толка, чем этнографическое исследование.

На чисто фактическом уровне спор между Фримэном и Мид подчас неразрешим, так как далеко не все их данные сопоставимы. Во-первых, между их полевыми исследованиями лежит временной интервал от 14 до 42 лет. Во-вторых, Фримэн изучал население Западного Самоа, которое по многим параметрам сильно отличалось от населения Восточного Самоа, описанного Мид. В-третьих, они опирались на разные источники: Фримэн опрашивал в основном женатых мужчин и отцов семейств, а информантками Мид были молоденькие девушки.

По мнению Фримэна, Мид преувеличила степень сексуальной свободы, существовавшей в самоанском обществе. Но отношение самоанцев к сексуальности фактически было двойственным52. С одной стороны, как и у некоторых других народов Полинезии (тонга, мангаиа, мангарева, пукапука и др.), у них существовал культ "священной девственницы". С другой стороны, был распространен обычай "сексуальной кражи", причем разобраться, где было изнасилование, а где - условный ритуал, не так легко. Мид и Фримэн просто по-разному расставляют акценты (и подчас одинаково односторонне).

Но главная слабость книги Фримэна - методологическая. Фримэн призывает этнографов ориентироваться на социобиологию и генетику, что обеспечило ему симпатии ряда ученых-биологов (изданию его книги сильно способствовал профессор зоологии Гарвардского университета Эрнст Майр). Однако он не приводит ни одного доказательства того, что методы этих дисциплин объясняют самоанский или какой-либо другой характер лучше, чем культурологический подход. Его важнейшие обобщения основаны не на данных биологии, а на личных впечатлениях и данных социальной статистики. Эти источники всегда небезупречны, но какой этнограф может без них обойтись?

Детальная оценка полевых работ Мид - дело специалистов. Новые факты и исследовательские методы неизбежно вносят поправки в старые схемы53. Но шторм вокруг М. Мид не сводится к вопросу о том, каковы "настоящие" самоанцы, арапеши или Малийцы. Спор идет о самой сущности этнографического знания и критериях его ценности и объективности.

Говорят, что наши недостатки - продолжение наших достоинств. У Мид одинаково ярки и те и другие. Она пыталась описать целостность каждой данной культуры, характерный для нее тип личности и механизмы, посредством которых осуществляется "го передача из поколения в поколение (отсюда и интерес к детям и способам их воспитания). Но как это сделать?

Американский этнограф Освальд Вернер иронически заметил, что многие этнографические монографии похожи на кубистические портреты: в них невозможно узнать изображаемое лицо54.

В конце 1982 г. редакция журнала "Советская этнография" провела "круглый стол" по проблемам этнопсихологии. Из опубликованных материалов55 ясно видно, что ученые по-разному понимают ее предмет и методы, причем отчетливо прослеживается противоборство и одновременно взаимопереплетение культурологических и психологических, а также качественно-синкретических и количественно-аналитических тенденций и методов. Сорок лет назад эти вопросы, право же, не были яснее.

Из книги Статьи за 10 лет о молодёжи, семье и психологии автора Медведева Ирина Яковлевна

Маргарет Зангер Когда-то название организации, занимающейся борьбой с рождаемостью, было более откровенным - «Лига контроля над рождаемостью». Созданная в 1921 году в США малоизвестной тогда феминисткой Маргарет Зангер, она за короткое время стала одной из

Из книги Детский мир [Советы психолога родителям] автора Степанов Сергей Сергеевич

По стопам Маргарет Зангер Не особо задерживаясь, пройдем еще сквозь пару дверей. Часть ответов уже понятна. Если поставить себе целью добить семью, то именно так и надо действовать: доразрушить то, что еще не разрушено. Зачем разрушать семью адептам «новых ценностей», тоже

Из книги "Загадка женственности"[«The Feminine Mystique»] автора Фридан Бетти

Праздник детства Взрослый человек обладает над ребенком многими преимуществами. Из них самое главное – самостоятельность, относительная свобода выбора. Ведь для ребенка абсолютно все предписано – разрешено или запрещено старшими. А взрослый может, когда захочет,

Из книги Пробуждения автора Сакс Оливер

6. Функциональное замерзание, феминный протест и Маргарет Мид Пер. Н. ЦыркунВместо того чтобы способствовать разрушению вековых предрассудков, ограничивавших сферу женской жизнедеятельности, американская общественная наука придала им академический блеск. Какими-то

Из книги Растительные галлюциногены автора Добкин де Риос Марлин

Из книги Брак и его альтернативы [Позитивная психология семейных отношений] автора Роджерс Карл Р.

Из книги Теория Фрейда (сборник) автора Фромм Эрих Зелигманн

Эпизод с Маргарет Тем не менее мы еще не поговорили об эпизоде с Маргарет, который был критическим моментом во всем, что случилось с ними. Дениза. Вот тогда я впервые сказала «нет». Я много раз говорила «да», но никогда не говорила «нет». Это произошло три года тому назад. Я

Из книги Путь к изменению. Трансформационные метафоры автора Аткинсон Мэрилин

Из книги Культура и мир детства автора Мид Маргарет

История Маргарет. Выбрать, когда заболеть Когда я впервые встретила Маргарет, я увидела привлекательную темноволосую женщину с грустным лицом. Она быстро рассказала, почему искала коуча: врачи обнаружили у нее синдром Хантингтона, генетическое заболевание,

Из книги Секс на заре цивилизации [Эволюция человеческой сексуальности с доисторических времен до наших дней] автора Жета Касильда

Мид М. - Культура и мир детства. Избранные произведения От редколлегии Институт этнографии им. Н.Н.Миклухо-Маклая АН СССР и Главная редакция восточной литературы издательства "Наука" начиная с 1983 г издают книжную серию "Этнографическая библиотека".В серии публикуются

Из книги Психоанализ [Введение в психологию бессознательных процессов] автора Куттер Петер

Загадочное исчезновение Маргарет Пауэр Даже если отбросить сомнения, связанные с бонобо, природа «воинственности» шимпанзе вызывает дополнительные вопросы. В 1970-х Ричард Рэнгем был аспирантом и изучал влияние снабжения пищей на поведение шимпанзе в исследовательском

Из книги Как контролировать себя и других автора Лонг Питер

4.6. Маргарет С. Малер: психологическое рождение Свою теорию развития Малер создала, работая с тяжелобольными, часто психотическими детьми. Ее идеи во многом созвучны с теорией Эдит Якобсон, они довольно четко определяют этапы дифференциации самости и объектов, а также их

Из книги Законы успеха автора Кондрашов Анатолий Павлович

1.1. Родом из детства Ученые давно доказали, что наши чувства зарождаются в задней доле мозга, что человеческая эмоциональная реакция на ту или иную ситуацию – это не что иное, как химия нашего организма. Допустим. Но ведь вызвать определенные химические связки должна